Я чувствую, как натягиваются мои яйца, и дрожит основание моего члена. Я близко, но черт с этим, мне не доплачивают, чтобы кончить на ее голую грудь. С рычанием, я одергиваю ее от себя, и бросаю лицом вниз на диван. Она от удивления ахает, но я не могу ждать ни минуты, прежде чем схватить ее бедра и врезаться в нее сзади, полностью по чёртово основание.
Она кричит, выгибаясь напротив меня, отчаянно толкаясь на мой член. Я полностью врезаюсь в нее снова, удерживая ее на месте, когда я вбиваюсь в ее влажную киску, снова и снова.
– Боже! – всхлипывает она, задыхаясь подо мной. – Боже мой! Вон! Это чувствуется так хорошо!
Ее голос сейчас раздражает меня, отвлекая меня от теплого, влажного давления ее влагалища, из-за чего я разворачиваю ее тело и одной рукой затыкаю ее, в то время как сжимаю и покусываю ее грудь. Они, блин, тоже хороши, большие и спелые, подпрыгивающие от каждого толчка, когда я врезаюсь в нее, пронзая своим членом, вдалбливаясь настолько чертовски глубоко, что могу чувствовать ее стенки от каждого нового толчка.
Ее киска начинает дрожать. Она близко. Я толкаюсь снова и снова, пока не темнеет в глазах и ничего не остается кроме моего скользящего члена и трения ее влажной киски.
Она с криком кончает, сжимаясь вокруг меня, и я, наконец, освобождаюсь. Она падает на спину, и эти великолепные сиськи ритмично подпрыгивают. Я испускаю рев, кончая одним сильным толчком и отстраняюсь, кончая на нее горячей струей.
Черт. Я вдалбливаюсь в свой кулак, проливая семя на ее грудь, волосы, и лицо, пока, наконец, он не ослабевает, и я не заканчиваю.
Она задыхается, ее лицо вспыхивает, глядя на меня с обожанием.
– Это было потрясающе, – выдыхает она.
У меня бывало и лучше, но ей не обязательно это знать…
– Это было для тебя, – говорю ей я с одной из моих отличительных ухмылок, которая сразу растопила ее трусики, если бы она не была уже голая и мокрая от моей спермы.
– Ты был великолепен.
Я застегиваю свои джинсы и в два шага подхожу к столу, забирая цифровую камеру, и жду там. Прежде чем она может стереть семя с груди, я делаю фотографию.
– Что ты делаешь? – хмурится она, пребывая в неуверенности.
– Просто для моей частной коллекции, – подмигиваю я. – Улыбнись и скажи «киска».
Она закусывает губу, но затем поражает позой, надув губы, и приподняв свою грудь обеими руками.
– Обещай, что никому не покажешь, – говорит она, раздвигая свои колени, и делает на камеру то, что в ее мыслях значит – знойный взгляд.
– Обещаю, – вру я, делая больше десятка фотографий. Голые груди, бритая киска, даже родинки на правом бедре в случае, если она попытается завопить о фотошопе.