На этот раз мама зарыдала так громко, что испугала меня. Я никогда не слышала, чтобы она так плакала. Я не понимала, что она пытается сказать. Твое лицо еще больше покраснело от жалости.
– Мне нужно идти обратно, чтобы держать его, – сказал ты. – Вы подождете снаружи, потом вы понадобитесь ему.
Я подошла к маме и обняла ее за плечи. Она вздрогнула и прижалась лицом к моей шее. Я чувствовала ее слезы на своей груди. Объятия мамы меня очень смутили. Мне не хотелось двигаться, чтобы она не осознала, что делает.
Мы встретились с тобой взглядами. В твоем было облегчение. Ты решил, что я буду тебе помогать. Ты подошел и в знак благодарности сжал мою руку. Еще до того, как ты убрал свои пальцы, до тебя дошло: ты до меня дотронулся. Ты сжал мою руку снова – так ты просил прощения. По твоему лицу было видно, как тебе неловко. Ты быстро юркнул обратно в дом, ведь легче иметь дело с безногим пациентом, чем с двумя обезумевшими от горя женщинами.
Через несколько часов, когда я сидела у ручья, мама подошла и встала рядом.
– Он отдыхает, – сказала она. Я встала и посмотрела на нее. Если бы я смогла, я бы ее обняла.
Ее лицо было обмякшим и усталым.
– Это была его единственная надежда, – сказала она и посмотрела на воду, по которой плыли обрывки папоротника. – Воспаление убивало его.
Я помнила, как она убирала густой гной с его пятки и не могла вспомнить только одного – когда в последний раз она говорила со мной так.
– Если уже не убило.
Я взяла ее руку и крепко сжала. Она была такой родной, мамина рука, я много лет до нее не дотрагивалась. Это не вызвало у нее никакого протеста.
Бледный диск солнца, почти скрытого облаками, поднялся и тут же стал опускаться. Живот начало подводить от голода.
Жирная капля дождя упала на ее щеку, и мы обе подняли головы. Я почувствовала, как на мое лицо упала еще одна. Мама вытянула перед собой обе руки.
Облака, клубившиеся над нами весь день, разразились дождем. Ручей вздулся пузырями.
– Будь что будет, – сказала мама, посмотрела на меня и отвернулась.
Бранд прижег культю.
Весь потный, Гораций Брон принял от нас в дар за работу яйца, хлеб и яблочный пирог. Скромное подношение, даже несмотря на то что мамины пироги считаются лучшими в городе. Мелвин Бранд взял хлеб и ногу, завернутую в тряпку с камфарой.
Он сказал, что похоронит ее. Интересно, правда это или нет. Когда-то давно я слышала, как кто-то говорил, что он изучает трупы, чтобы понять, из чего состоит человек.
Теперь у него появилась возможность изучить ногу живого человека.
Ты ничего не взял, а позже принес нам застреленную куропатку.