– Зима всегда выводит ее из себя, – сказал Даррелл.
Он сделал несколько глубоких вздохов, впуская в себя морозный воздух. Он пах свежестью, влагой и чем-то сладким.
Он так долго лежал в темном помещении, что его глаза никак не могли привыкнуть к такому обилию света. Он все время щурился. Снежинки таяли на его рыжих ресницах.
Я посмотрела в сторону ручья, тонкой черной линией разрезающего белое лицо земли. Там далеко находится твой дом. Я вижу столб дыма, который причудливо, как девичьи непокрытые волосы на ветру, поднимается в небо из твоей трубы.
Чем ты сейчас занят?
Какое мне дело?
Никакого.
Это как еще одна ампутация. Ты был моей плотью, моей кожей, и рана еще долго будет кровоточить и болеть.
Я чуть подтолкнула Даррелла, и мы пошли вперед. Снег скрипел под ногами. Один раз его нога подогнулась, но я успела подхватить его и прижать к себе. От него остались кожа да кости, и хотя он был немного выше меня, мне было совсем нетрудно его держать.
– А Мэт и Хосс наверняка уже катаются с Драмондского холма, – сказал Даррелл.
Я кивнула. Без всякого сомнения, сегодня все, наспех переделав домашние дела, побегут с санками туда.
– И занятия наверняка отменили.
Он начал дрожать. Мне еще не было холодно, но бедняга слишком тощий, чтобы оставаться на улице в такую погоду.
Я попыталась потянуть его обратно, но он отказался двигаться. Если я попробую сделать это еще раз, то уроню его.
Он посмотрел на меня так, будто видел в первый раз.
– Я хочу вернуться в школу, Джуди, – сказал он. – Это мой единственный шанс.
Вглядевшись в его серо-голубые глаза, я поняла.
– Ты поможешь мне?
Мои мысли закружило, как снежинки на ветру. Я буду помогать ему? А кто поможет мне? Почему все, кому не лень, относятся ко мне как к бракованному товару, негодному для счастья? Как будто я ничего не жду от жизни, как будто у меня нет никаких желаний и надежд? Кто сказал, что моя судьба до самой смерти быть опорой, костылем для всех остальных?
Из каких таких соображений было решено, что юноша без ноги более полноценен, чем девушка без языка?
Да если бы мне пришло в голову, что Даррелл хоть на секунду задумался обо мне и моих желаниях, я бы с полным правом могла бы считать себя городской сумасшедшей.
– Что скажешь, Джуди? – он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.
Даррелл продолжает думать о своем будущем, так и должно быть. Он прав. Мама будет стоять насмерть, только чтобы не пустить его в школу, но без учебы чем может заняться инвалид?
Насколько я понимаю, почти ничем.
Но если я ему пообещаю, то останусь здесь, и ты будешь находиться совсем рядом, посыпая солью мои открытые раны.