Я смотрел, вцепившись в прутья решетки взмокшими ладонями. Опомнился и увидел, что разжал прутья — несильно, всего на несколько сантиметров. Помраченный разум призывал к драке. Думаю, если бы мне удалось сломать решетку, я кинулся бы в гущу схватки, не думая о последствиях.
Плохо. Очень плохо.
Я сделал глубокий вдох. Нужно учиться контролировать новое тело. И себя самого, Тиху Громова. Задача моя — выжить. И разобраться с теми, кто втравил меня во все это. А в викингов-берсерков пусть играют дурачки.
Проныра зашевелился рядом со мной: он сидел на полу, конвульсивно стискивая срез лавки.
— Вот как дорого я стою!
Ты? Да что ж в тебе такого, любезный мой Рикет, воренок-прощелыга с блудливыми глазами? Паршивый недомерок, ради которого погибло столько народа? Я почему-то уверен, что Прядильщик охотится на меня. А вот кто ты такой? Знаешь дорогу к Сегретто, тем и ценен? Или — связан с магией Сегретто, и при этом плотно?
Паршивый недомерок, хо! И кого я так называю? На глаз — Рикет был выше моего прежнего тела на полголовы.
Глейв позади тяжко охнул, плеснул низким густым рычанием, от которого ощутимо завибрировала клетка.
— Стогнер, — сказал Рикет, и кровь волной прилила к его лицу. — А вот он совсем некстати.
Торке гикнул, терзая коней стрекалом. Мы понеслись, наверное, с предельной скоростью: казалось, что земля проседает под колесами повозки.
Туман вдруг начал быстро редеть, проступили очертания деревьев — те самые тени ночных призраков, растопырившие ветви-руки. С безоблачного неба луна, на боку которой не хватало лишь крохотного кусочка, щедро бросала горсти света. Он словно прибивал глейв к земле; вскоре дыхание чужого мира уже только стелилось над травами. Показались низкие оплывшие холмы, и вот уже наш броневик выкатил на равнину, полностью свободную от тумана. Вдали, усеянный гирляндами огней, виднелся город — обвод стен и острые башни, врезанные в звездное небо.
Очевидно, Кустол. Столица Корналии. Здравствуй, столица, встречай гостя: Джорек по прозвищу Лис прибыл!
Торке отчаянно забранился, останавливая разогнавшуюся упряжку. Повозка накренилась, где-то со звоном отлетела заклепка.
— Опофдали!
— Что? Торке? Почему? — Караульщики кинулись к решетке, жадно вглядываясь в очертания города. Многоголосая брань тут же сменилась воплями досады. — Из-за этого… Сегретто!
Глухой рокот, как далекий прибой, доносился от городских стен. Там что-то происходило, но я, привстав, так и не смог разглядеть в подробностях, что именно. Мое ночное зрение снова приказало долго жить — на сей раз, видимо, из-за отравления глейвом.