Я начал медленно выпрямляться. Одновременно поворачивал голову, чтобы понять, откуда тянется нить взгляда. Ага, есть. Смотрят чуть сбоку — примерно там, где русло ручья делает изгиб, исчезая в зарослях сочно-зеленой осоки.
Кто-то изголодался по общению. А может, просто хотел жрать.
Я распрямился, тихо вздохнул, отбросил дурацкий хвост волос за спину.
Что за манера — растить волосы ниже поясницы? Гномы растят бороды до пупка, а северные дикари, стало быть, не стригутся, чтобы волосы свисали до зада. Стесняются своих ягодиц, очевидно. Нет, нафиг этот хвост — срежу при первой возможности! Я не Джорек, я — Тиха, приятно познакомиться.
Взгляд прикипел ко мне намертво. Я сделал шаг в сторону — маленький такой шаг. Начал пятиться вбок. Взгляд вел меня, не отрываясь. Странный взгляд. Не живой и не мертвый. Холодный. И явно — нечеловеческий.
Мой нос попытался уловить запах таинственного наблюдателя, но ветер дул в другую сторону. Тут я понял еще одну штуку: птицы в округе притихли. Где-то там, вдали, они чирикали себе, но вот здесь — рядом со мной и взглядом — нишкнули, сидели тихонько, зажав клювы лапками.
Наблюдатель немного сместился. Стал ближе. Я зарычал — предостерегающе, злобно.
На том берегу, метрах в двадцати от меня, колыхнулись кусты, и что-то большое с шумом приземлилось в воду.
Сквозь мельтешение листьев обрисовались острые плечи и коричневый ком головы…
Нелюдь!
Я рванул к своим вещам, к мечу, бросив злосчастные волосы за плечи, босиком по корням и сухим веткам. Инстинкты Джорека не протестовали. Лучше встретить врага мечом, чем голыми руками.
Шлепки по воде добавили мне прыти. Я ломился сквозь подлесок на первой скорости, как призовой кабан, а молчаливый охотник мчался за мной, кажется, иногда припадая на все четыре лапы. Я чуял, как земля подрагивает от его скачков.
Вот и валуны. Я подхватил меч с кучи барахла, сдернул ножны, обернулся. Руки сами выставили блеснувшее оружие. Клинок на уровне груди, обмотанная кожей рукоять сжата обеими руками.
— Ичих-ха-а-а!
Похоже, это был боевой вопль Джорека.
Преследователь не выскочил с ревом следом за мной, не вышел чинным шагом, не выбрел, ковыляя, на четырех лапах. Он… остановился. Метрах в десяти от дороги в густом кустарнике маячил силуэт — с оплывшими плечами и головой, от взгляда на которую меня пробрала оторопь: это был настоящий ком. Бугристый, голый, лишенный растительности ком. Пока даже мои новые глаза не могли различить подробностей сквозь мельтешение листьев. Морда — или лицо? Не понять… не вижу… Толком не могу разглядеть ничего… Лица словно нет, на его месте как будто бугристая поверхность без глаз, носа, рта.