Ножища бахнула рядом с моей головой, придавив идиотский хвост волос. Пойман! Голем нагнулся — без малейшего скрипа, черная магия придала обожженной глине непонятную гибкость. Вместо лица — слепой комок глины, который надвое рассекла пасть с рядами стальных заостренных клыков.
На один укус? Ну, теперь ясно, кто кому — на один укус.
Я упер руки в грудь голема, пытаясь отстранить чудовищную пасть.
Челюсти лязгнули. Пасть открылась и закрылась, а потом начала щелкать с безумной скоростью.
Голем не бил кулаками — очевидно, включилась программа «загрызть Джорека», он просто старался пересилить мои руки и кренился ко мне, прямо к лицу.
Обглодает же, парой укусов снимет с меня кожу вместе с мясом, а потом с хрустом вопьется в кости.
Крэнк! Твою!..
Боль залила мои внутренности океаном вулканической лавы.
Я дернулся, попытался извернуться. Увидел перед лицом врытый в землю замшелый рыжевато-красный булыжник. Оружие, блин, пролетариата! Единственное мое оружие! Я еще дернулся, выдирая из-под ступни голема свои волосы, немного изменил положение тела, так, чтобы иметь возможность дотянуться до камня. Упер в грудь голема колени, высвободил левую руку, впился в спасительный камень и вывернул из земли. Весил он килограммов пять, но мне этот вес казался детским.
Я размахнулся и тюкнул голема в голову изо всех сил. Оружие пролетариата сработало — голем завалился на бок. Я вскочил, в глазах было красно от боли. Ни рычать по-джорекски, ни орать не было сил. Голем поднялся стремительно: ну да, ему-то что этот удар — просто сбил с ног.
Я попытался зарычать, но услышал только хрипы — ребра пробили легкие, черт, немного мне осталось до потери сознания, но эту тварь я успею прикончить раньше!
Голем ринулся на меня. Включилась программа «забить Джорека кулаками».
Средневековый терминатор, дьявол его забери! Однако надо признать — терминатор весьма действенный. Есть программа — убить, и он выполняет ее, как умеет, а умеет, прямо скажем, неплохо. Крепко же насолил Алой Пасти Джорек.
Правый кулак поршнем пошел вперед. Я выставил свой булыжник, сжимая его обеими руками. Удар был чудовищный, я еле удержал свою каменюку. Раздался хруст, в траву плюхнулось что-то тяжелое. Голем покачнулся — и я увидел, что он лишился руки до половины локтя.
Ха! Гранит все-таки покрепче закаленной глины!
Голем снова пошел в атаку, программа была та же — и я снова подставил гранитный булыжник под удар. Теперь голем остался без обеих кистей, и его директивы дали сбой. Он замер — словно обдумывал ситуацию. Я налетел, ударил острым краем камня по голове, сбил в траву и начал молотить, крушить в труху бугристую голову. Бил и бил, сплевывая кровью из пробитых ребрами легких, молотил, орал и снова бил. Опомнился, когда от башки голема остались мелкие обломки — и железные, мастерски откованные острозубые челюсти с каким-то рунным клеймом.