Заявившись в избе, Демьян сбросил полушубок и, погрев руки около печи, сел за стол.
— Для попа пишешь, Юрий Васильич? Не в коня корм. Ему голову недолго носить. Намедни в одном поселении по соседству бахвалился, будто он всех нас вот где, в кулаке держит. Знает все наши заимки! Не будь на нем святого сана, я б его... Сейчас у него был. Он передо мной, как перед Богородицей, на коленях стоял, крест целовал. Клялся, про тебя никому ни слова... Я ему на том же кресте побожился: ежели вякнет где, что тебя видел, на дне моря разыщу, язык отрежу. Вот такую клятву дал. Но клятва клятвой, а тебе на одном месте долго оставаться нельзя. Неждан из Москвы сообщает, государь охоту за тобой начал... Ну, спаси тебя Бог... А теперь давай поснедаем.
После ужина Демьян обратился к Юрше:
— Тут недалече, на Дону, городок Лебедянь стоит. Туда нового то ли наместника, то ли воеводу прислали. Он из Москвы, в чем-то там провинился. Так вот этот Потап решил поправить свои делишки за твой счет.
— За мой?! — удивился Юрша. — Я его знать не знаю!
— Слушай дальше. Принялся он ловить всех лихих людей, особенно ищет кудеяровцев. Набрал наших ребят человек двадцать, в подвале голодом морит, пытает: где князь Юрий обретается. А из покладистых да трусливых шишей готовит, к нам подсылает. Хвастает, что тебя изловит и государю-батюшке предоставит. Так вот Гурьян спрашивает: будем терпеть иль поучим маленько?
— А как станем учить? — спросил Юрша.
— Пощиплем, выкуп возьмем, чтоб другим воеводам малых городов неповадно было с нами ссориться. И опять же Гурьян твои слова вспомнил, что ты на атаманском соборе произнес: ратников надобно не токмо в землянке готовить, но и на живом деле. Ну как, по рукам?
— По рукам. Когда выходить?
— Учи пока. Прошлый раз видеть довелось: ты ребят заставлял на стену забираться. Как раз его и нужно — там вокруг града частокольчик есть. Так его брать придется. А я твое согласие Гурьяну сообщу, по заимкам пойдем, людей поднимать станем, к Лебедяни стягивать. И твоя полусотня без дела сидеть не будет.
Как только Демьян ушел из поселка, прибежал прощаться отец Рафаил. Старик растрогался, когда Юрша подал ему несколько исписанных листков с каноном:
— Юрий Васильевич, князюшка! По гроб жизни буду помнить тебя и в каждой молитве каждодневно поминать во здравие! Напраслину на меня возводит атаман Демьян. Образина у него татарская, у самого ничего святого нет, потому и другим не верит! Вот перед Николаем-угодником клянусь, ежели узнаю, кто тебе пакость готовит, всенепременно и всеобязательно тут же знать дам.