Игумен побелел еще больше и глухо спросил:
— Чего тебе? Спрашивай!
— Скажи-ка нам: обещал ты Юрию Васильичу быть его духовным наставником?
— Да, я стал его духовным наставником.
— Исповедовал его?
— Да, исповедовал.
— А теперь скажи, о чем ты писал владыке Шацкому?
— Ты же читал, чего спрашиваешь?
— Верно, я-то чёл. Но хочу, чтоб Юрий Васильич от тебя услыхал, как ты хранишь тайну исповеди.
— Да, я взял грех на свою душу! Но я не мог молчать, когда в моей обители нашел убежище архивор и разбойник, государев преступник.
При этих словах Юрша схватился за голову и, закрыв глаза, начал покачиваться из стороны в сторону. Гурьян заметил это.
— Потерпи, Юрий Васильич, еще кое-что услыхать тебе надобно. Значитца, отец настоятель, ты предал доверившегося тебе человека. Но почему не сразу, а без малого месяц спустя?
— Раздумья взяли. Все-таки грех великий брал на свою душу.
— Неправду говоришь! Ты с первого дня после исповеди решил предать его. Но хотел выведать побольше, расспрашивал, где он скрывался, где сокровища, где друзья-товарищи Кудеяра. Ведь так?.. Чего же молчишь? В письме и об этом написано, и что не все ты еще выпытал. Последний вопрос к тебе: почему ты вдруг заторопился, на ночь глядя послал гонца? Молчишь? Отец келарь, ты догадываешься, почему игумен заторопился с письмом?
— Догадываюсь, атаман. Он побоялся, что я первым сообщу о том.
— Теперь, келарь, расскажи все как на духу.
— Ответствую как на исповеди. Отец игумен рассказал мне про исповедь и сказал, что письмо уже написал и я его отвезти должен. А я с дурного ума сказал, что награда полагается тому, кто первым сообщит о сбежавшем архиворе, сто рублей. Вот отец игумен и побоялся, что я себе сто рубликов возьму.
— Отец игумен, будешь отрицать это, или за иголками слать?
— О грехи наши, грехи, чего ты пугаешь иголками? Вот лучший дружок ножом аж в сердце колет!
— Келарь только правду молвит, а ты лжешь да выкручиваешься, как тварь последняя. Я от тебя хочу услыхать: почему поторопился гонца послать? Сто рублей хотел заполучить? Ну?
Юрша встал:
— Атаман, прошу тебя: отпусти их! Бога ради, не казни! Пусть их грехи останутся на них. Я ухожу отсюда с тобой. А теперь я пойду прощаться с обителью.
— Ступай. А мне с ними еще поговорить надобно.
— Прошу, отпусти их.
— Отпущу, Юрий Васильич, хоть следовало бы... — Гурьян моргнул, и один из ватажников вышел следом за Юршей. Тогда он горестно покачал головой: — Эх, отцы святые, какого агнеца на заклание послать хотели! Ох, не простит вам Господь такого греха! Ну а теперь о делах земных. Отец келарь, вот этот парень пойдет с тобой. Выдашь ему всю казну монастырскую. Ах да, она заперта на два ключа. Отец игумен, дай второй ключ.