И Таисия сенокос этого года запомнила на всю жизнь. В день Козьмы и Демьяна она собиралась в луга, когда ее позвали к настоятельнице. Та встретила ее словами:
— Великая радость нас посетила, дочь моя! Государь наш Иоанн Васильевич сделал вклад на благолепие нашей обители, прислал своего гонца. И тебе следует радоваться — и за тебя вклад сделал государь, так и сказано: за инокиню Тавифу, в миру Таисия, дочь боярина Прокофия. Забота государя всея Руси — великая честь для нас! Чему ж ты опечалилась, не радуешься?
— Радуюсь, матушка, — уныло произнесла Таисия и потупилась.
— Ну, так пойдем и возблагодарим Всевышнего.
Пока игуменья читала благодарственные молитвы, Таисия всплакнула слегка. Разные мысли приходили ей на ум. Первая горькая — откупается! А может, и впрямь оказывает честь? Среди малых и больших дел государственных не забыл ее, вспомнил! А мог бы и не вспомнить, и никто не осудил бы его...
После молитвы игуменья обняла ее, поцеловала и сказала:
— Государь-то тебя инокиней назвал. Нехорошо обманывать государя, задержались мы с постригом. Начинай, дочь моя, готовить себя. На работу не ходи, молись. Я к тебе старицу Марфу приставлю. Через седмицу и сподобишься.
— Матушка, благодетельница! — взмолилась Таисия. — Все сделаю, из твоей воли не выду. Но дозволь последнюю седмицу на людях быть! И молиться и говеть буду, но разреши на сенокос со всеми ходить.
— А не помешает ли тебе суета мирская?.. Ну да бог с тобой, трудись.
На другой день пошли на луга: сено сгребали, стога метали. Погода начала портиться, подул ветер, и побежали по небу темные облака. На лугу люда видимо-невидимо, все торопились до дождя скопнить сено. Хоть и не жарко было, но все же мучила жажда. Таисия взяла бадейку и пошла за водой к роднику. Там народа как на ярмарке, не протолкнешься. Таисия встала в очередь за двумя трудницами, они разговаривали меж собой. У Таисии мысль одна — о скором пострижении.
Одна из трудниц вдруг рассмеялась, и чем-то родным, знакомым повеяло на Таисию. Пригляделась к бабе, и дух захватило — Настенька! Что тут было. Объятия, объяснения, расспросы... Оказывается, Настенька на богомолье здесь, в Суздале, в Покровском монастыре уже две седмицы. Говорит, грехи замаливать пришла. Раньше до Таисии доходили слухи, что Настя вышла замуж за владимирского купца, но вроде и не купец он вовсе, а разбойничий атаман! А вдруг это правда? И вдруг суженый ее — кудеяровец? Тогда, наверное, он знает и о Юрии? Вот бы...
Вечером Таисия упросила настоятельницу, чтоб разрешила Настеньке ночевать у нее в келье. Проговорили они до рассвета и, не выспавшись, ушли на сенокос. А на следующий день Таисия исчезла. У нее в келье обнаружили записку: «Матушка настоятельница! Спаси Бог тебя за доброту твою. Не проклинай меня, грешную, а моли Бога за меня. По гроб любящая тебя раба Божья Таисия».