— Не греши, Кургуз! Ты всегда спишь. Козе корма заготовил? — И пояснил Юрше: — Всей животины у него — одна коза, и ту прокормить не может.— Заготовил мало-мало. Копенка в лесу стоит. Вот теперь по снежку перевезу на санках.
— Лоси разбили твою копну. А дрова где? Я ж велел заготовить.
— Эх, Михей, не позорь меня перед барином! Лес рядом, на топку всегда набрать можно.
— Вот работничек! Недоимки за ним из год в год переходят. Кургуз, мое последнее слово при барине говорю: от Рождества и до Великого поста будешь к барскому двору дичь доставлять. Когда-то ты силки мастер был ставить. Будешь отлынивать, козу отберу!
Когда вышли из избы, Юрша вздохнул полной грудью:
— О боже мой, как он живет в такой грязи и вони?! И больно ты грозен с ним...
— Что ж, барин, делать, его лаской не проймешь. Прикажи на конюшне отодрать, тогда, может, за собой, поганец, убирать начнет. И коза у него некормлена небось. Прошлую зиму животина не сдохла потому, что сердобольные бабенки подкармливали ее.
Подошли к такой же покошенной хате. Но тут был двор с хлевом, в сенцах кудахтали куры.
— Маланья — вдовица, — пояснял староста. — Муж ушел на государев извоз и сгинул. Лет пять ни слуху ни духу. Баба работящая, четырех ребят тянет, скоро помощник подрастет. А пока недоимка числится, да отец Нефед обещал оплатить, ее сын Кирилка в церкви помогает.
В полутьме избы Юрша рассмотрел ткацкий станок под полатями, зыбка посреди избы, в ней малютка с тряпичной соской, а зыбку качает малолеток в короткой рубашке. Хозяйка, увидев барина, растерялась, стала на полпути к столу с рогачом, на котором парился чугунок. Потом сорвалась с места, чугунок на стол бросила, в пояс поклонилась, приговаривая:
— Милости прошу, гости дорогие! — Быстро вытерла подолом лавку. — Может, репки отведаете? Отменная нынче родилась. О Господи, что говорю!
Юрша поблагодарил и невольно заметил:
— Чисто у тебя.
— Сорить-то некому. Ребята во всем помогают мне. А телят- ягнят еще рано в избу заводить.
Староста спросил:
— А старшие-то где?
— В лес пошли за хворостом, с твоего дозволения.
Михей смутился:
— Барин, это я дозволил сушняк всем собирать. Не будет на то твоего запрета?
— Пусть собирают. Хозяйство какое у тебя, Маланья?
— Слава богу, жить можно. Жеребеночек подрастает, коровка с молочком, овечек десяток да куры. А с барского двора поросенок и овцы.
Староста добавил:
— Живность с твоего двора по мужикам раздал, сохраннее будет. А там как прикажешь.
— В таком деле тебе виднее. — Когда вышли из хаты, Юрша спросил: — Чем помочь ей можно?
— Молодец баба, тягло с мужиками наравне несет. А помочь — с одежонкой у них худо. Парень лаптей наплел, а онучей на всех не хватает. Видал, ребята ушли в лес, а у нее лапти на босу ногу.