Вскоре вышли на поляну. Из крутящейся белесой темноты выступили высокие сугробы снега. Это были омшаник и землянка пасечника. Тут же открылись ворота крытого загона для лошадей.
4
Волчья лощина — широкий пологий овражек, заросший рябиной, орешником да ельником. Могучие деревья отступили и скрылись за вьюжной темнотой, только доносился гулкий шум ветра в их кронах. Дорога, спускаясь в лощину, делала крутой изгиб. Здесь перед рассветом появился поезд из Тонинского. Трое верховых стражников ехали гуськом, за ними возок, правил им подручный Мокруши. Сам Мокруша сидел с ним рядом на козлах. Юрша и Аким полулежали в возке.
Несмотря на трагичность положения, Юрша не питал обиды на Мокрушу. Может, потому, что постоянно замечал заботу о себе и о приемном отце. Вчера вечером, как только царь уехал, Мокруша с помощником вытащил из подвала Акима. Какими-то мазями смазали его обожженные ноги. Потом принесли соломы, постелили им рядом. И они смогли отвести душу в разговорах. Правда, Акиму было тяжело говорить, он иногда впадал в беспамятство. Но все же рассказал, что делалось в пытошной вчера, о предательстве Харитона.
Сейчас в возке они молчали. Хотя Мокруша и постелил много мягкого сена, укутал их ноги старыми одежонками, все же каждая встряска отзывалась болью в их истерзанных телах. Мокруша предвидел это и перед отъездом дал выпить им по большому ковшу хмельной браги и наказал стражникам ехать шагом. Они возмутились — шагом в такую погоду на конях замерзнуть можно. Кат пригрозил именем государя: царь, мол, приказал поджаренных воров живьем доставить. А кто зябкий дюже, пусть рядом с конем идет.
Так въехали они в Волчью лощину. И вдруг из кустов к стражникам метнулись беззвучные тени. Мокруша соскользнул с козел, низко пригнувшись, пропахал глубокую снежную борозду до ближайшей ели. Услыхав крики позади, обернулся, выхватил нож, готовый к смертельной схватке. Но его никто не преследовал: нападавшие добивали на снегу стражников. Его, Мокруши, еще не хватились. В последний момент он отчетливо услыхал чье-то восклицание: «Юрий Василич, жив? Слава Тебе, Господи...»
Нужно уходить! Мокруша рванулся было, но рыхлый снег не пускал его, кустарник хватал за ноги. Он прыгал, проваливался, падал. Как во сне, хотел бежать, а топтался почти на месте. И тут перед ним темными молниями, подвизгивая, метнулись потревоженные кабаны. Мокруша вылез на оставленный ими глубокий след и почувствовал, что бежать по нему гораздо легче. Правда, кабаны бежали вдоль дороги, но другого выбора у него не было. Скоро шум ветра заглушил голоса людей.