— Обеда сегодня для нас не будет, — сказал он на привале.
И собрал круг.
* * *
Во время обеда, когда Бана поднесла Чиану рыбную похлебку (первому), он отодвинул ее рукой, да так резко, что часть пролилась на землю. Крикнул воинам что-то отрывистое. Они поддержали, похватали свои боевые топоры, висевшие до того на карульих седлах, и пошли в сторону от лагеря, где женщины устроили круг костров.
— Что это они? — спросила Катерина Бану.
Бана не выказывала чрезмерного благоговения, не прятала пугливо глаза, как другие женщины племени. До сих пор Катерина перебросилась с ней только парой слов, но талиска, как будто, казалась неглупой.
— Тренироваться идут. Вождь Чиан хочет напомнить нашим воинам, что они самые смелые и ловкие. И покрасоваться заодно.
— Перед женщинами?
— Перед тобой, гостья со звезд.
Катерина фыркнула. Отказалась от похлебки Баны и, кусая на ходу вытащенный из кармана злаковый батончик с медом, пошла к тому месту, где воины махали руками и выкрикивали что-то, с каждой секундой все более непонятное.
«Нормальная мужская забава, — решила она. — Укрепляют эмоциональные узы».
Выглядело это как что-то среднее между спаррингом и разминкой бойцов капоэйры: собравшись в круг, воины хлопали в ладоши и тянули что-то песенное, со словами на тему больших топоров (если, конечно, переводчик в ухе Катерины справлялся правильно). Кто-то один выходил в центр, хвастал, какой он сильный, потом другой бросал, что он сильнее, выходил тоже, бойцы, сцепившись, неуклюже топтались какое-то время по траве, потом расходились. Катерине непонятно было, как они определяют, кто победил, но как-то, видимо, определяли, потому что победитель оставался в круге. Почти как детская игра.
Вот в круг выступил Чиан Малик, прошелся по периметру, оголив покрытую мехом грудь. Увидел Катерину, сверкнул глазами. Уголки широкого рта поднялись выше, делая морду задорной и удивительно обаятельной.
— Гостья со звезд! — взревел он. — Катилина! Хочешь посмотреть, как я их вышибу?
И тут Катерину словно бес под локоть толкнул. Она шагнула ближе к кругу (воины-талисцы после секундной заминки расступились перед ней) и вошла внутрь.
— Отчего ж, — сказала она. — Я, пожалуй, и поучаствую.
* * *
Пришла.
Жесткая, светлая, точно костяная фигура. Морские глаза горят. Солнечные волосы уже припорошены пылью и солью, точно шерсть женщин Талиса. Еще пока немного, совсем чуть-чуть, но Чиану кажется, что скоро, скоро — и сильнее заходится сердце. Он слышит, что его голос срывается от восторга, и думает: неужели не заметят? Да нет, все видят, как я свет белый вижу через нее, а она…