От общих, кратких начал законодательства переходя к условиям чисто местным, в главах XII–XVII законодательница касается особенностей отечественного быта. Остановившись на мысли о малом населении России, сравнительно с пространством, Екатерина прямо относит вину этого к бедности родителей и дурному обращению с детьми в крестьянстве, отчего умирают >3/>4 детей, не достигнув совершеннолетия. Держание крестьян на оброке 1–5 руб. с души (что по времени было страшною цифрою) полагает Екатерина одною из причин уменьшения народа и земледелия. Для устранения этого она находит нужным обязать владельцев в расположении поборов действовать с большим рассмотрением. При этом как разительную, дошедшую до нее подробность приводит она: «а ныне иный земледелец лет пятнадцать дома своего не видит, а всякий платит помещику свой оброк, промышляя в отдаленных от своего дома городах, и обходя по всему почти государству» (271). Грустное положение простолюдинов привело законодательницу к двум верным выводам: везде, где есть место, в которых могут жить, «тут люди умножаются» (274), и «люди не для иного чего убоги, как только, что живут под тяжкими законами, и земли свои почитают – за предлог к удручению… сами для себя не имеют пропитания; так как им можно подумать от оного уделить еще своему потомству?» (276). Тут же, впрочем, представляя при таких условиях обратное положение – достатка, она рисует черты невежества. Дознано, что «они закапывают в землю деньги свои, боясь пустить оные в обращение; боятся богатыми казаться; боятся, чтоб богатство не навлекало на них гонения и притеснений» (276). Поставив положение (287), что «воздержание народное служит к умножению оного», монархиня рассматривает вопрос о сочетании родителями детей и, приведя тут же случай, выведенный из опыта, спрашивает: что «из него выдет, если притеснение и сребролюбие дойдут до того, что присвоят себе неправильным обзором власть отцовскую?» Ответ заключается в мнении: «надлежало бы отцов поощряти, чтоб детей своих браком сочетовали» (намеки, вероятно, на власть помещичью). Чрезвычайно меткое положение встречаем мы далее (глава XIII, о рукоделье и торговле): «не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного». Предполагая давать награды земледельцам, «поле свое в лучшее пред прочими приведшим состояние», также «и рукоделам, употребившим в трудах своих рачение превосходнейшее» (300 и 301), слова «не худо бы было» показывают, что сама законодательница не была уверена в действительности одних этих средств. Параграфы о воспитании – дополнение к проекту Бецкого, в приложении к частным лицам, конечно, только в главных, основных чертах. Рассуждая о правах дворянства, Екатерина изрекла: «добродетель с заслугою возводит людей на степень дворянства» (363); естественно после этого, что «добродетель и честь должны быть оному правилами, предписывающими любовь к отечеству, ревность к службе, послушанье и верность к государю, и беспрестанно внушающими не делать никогда бесчинного дела». В заключение приведем еще одно положение. «Род людей, от которого государство добра много ожидает, если твердое на добро и поощрении к трудолюбию основанное положение получит, есть средний», – говорит императрица. Мы уже говорили, что этот-то род, или класс, во всех государствах составляющий людей, по преимуществу развитых, обязан Екатерине своим образованием. Правда, постановлениями Петра I, а в особенности его Регламентом Главного Магистрата, определены классы городских обывателей регулярных (двух гильдий) и просто граждан (посадских – разночинцев), а сообразно классам права и преимущества, но те и другие не более как в форме запретительной и обязательной, тогда как в жалованной грамоте на права и выгоды городам (26 апреля 1785 г.) развившиеся в промежуток времени от Петра городские сословия получили каждое особые права, соответственно значению в государстве.