Ян спешился среди чайных кустарников, едва достававших ему до пояса, и жестом повелел Хелене сделать то же самое. Он обеими руками погладил глянцевые листки, а потом сорвал молодой побег и вложил его в руку Хелены как драгоценность. Хелена почувствовала налитую соком зелень и вдохнула запах, чем-то напоминавший мускат.
– Это зеленое золото Индии, Хелена, – сказал Невилл, бережно, но крепко сжимая ее ладонь.
Она подняла лицо. Темные глаза Яна будто смотрели ей в самую душу, но этот взгляд наполнял ее теплом, быть может, впервые за все то время, что Хелена знала этого человека.
Это был длинный, тяжелый день – первый день в Шинкаре, которого так долго ждала и так боялась Хелена. Приветливость окружавших ее в доме людей быстро прогнала страх и смущение. С восхищением и не без некоторого удивления замечала Хелена, как толково налажено в Шинкаре хозяйство, и быстро почувствовала, что в качестве мемсахиб она здесь более чем желанна и от нее ждут не только изъявления капризов, которые нужно исполнять.
Часами изучала Хелена владения поварихи, дородной, но от того не менее проворной женщины в красно-фиолетовом сари, чей зычный, грубовато-ласковый голос перекрывал все другие звуки на шумной, пышущей жаром очагов кухне. Выбирая к обеду приправы, она поочередно поднесла к носу Хелены не меньше дюжины специй и после каждой выжидающе заглядывала в глаза. А потом принялась жаловаться на торговца рыбой, неожиданно взвинтившего цены, и намекнула, что хорошо бы мемсахиб поговорить с ним по-хозяйски. Подскочившая молодая служанка поинтересовалась, в какой посуде подавать ужин, белой или с голубой каймой, и сколько поставить на стол свечей. Хелена уже поняла, что эти люди прекрасно справлялись и без нее, однако сейчас охотно уступили ей свое право принимать решения. Хелена проинспектировала шкафы со спальными принадлежностями, столовым серебром и фарфором, восхищаясь красотой и изяществом обнаруженных там вещиц, и в отсутствие указаний со стороны Яна решила действовать на свой страх и риск. Вскоре она стала получать от этого удовольствие. Незадолго до обеда, приняв ванну и облачившись в бирюзовое сари, Хелена вышла в сад, чтобы срезать несколько веточек с нежными цветами, которые, как она полагала, будут хорошо гармонировать с фарфором и белыми свечами. По довольному выражению лица Яна она поняла, что не ошиблась.
Под вечер веки Хелены смыкались, а каждый мускул тела будто налился тяжестью. Однако, накинув поверх ночной сорочки пашминовую шаль, она все-таки решила выйти на веранду. Поднимающийся от холмов воздух был пронизан едва уловимым сладковатым ароматом. Подставив лицо ласковому ночному ветерку, Хелена сразу почувствовала облегчение.