В воздухе висел тяжелый сладковатый запах тубероз. В серебряном свете полной луны и множества звезд молодые люди увидели выложенный белой мраморной плиткой просторный двор, в центре которого плескал фонтан, а по краям темнели силуэты деревьев и кустарников, усеянных цветами причудливой формы.
– Здесь нам никто не помешает. – После долгого молчания голос Мохана Тайида прозвучал так громко, что Уинстон испугался. – Эта часть дворца не для всех. Говорят, она заколдована. – Принц усмехнулся. – Из слуг только Парамджит, глухонемой садовник, вхож в этот двор. Все считают, что он немного не в себе, а здесь он может и бубнить, и петь сколько душе угодно и не чувствовать себя изгоем.
– А что, если он нас здесь увидит? – прошептал Уинстон.
– Он никому не расскажет, – отвечал принц.
Его беззаботный тон несколько успокоил Невилла. Молодые люди пересекли сад и оказались у подножия высокой стены, за которой начиналась тайная часть Сурья-Махала. Внимание Невилла привлекла высящаяся над стеной башня, темная изнутри, однако сделанная из будто светящегося белого камня.
– А почему эту часть дворца называют заколдованной?
Мохан долго молчал. Невилл хотел уже повторить вопрос, как вдруг услышал раздраженный голос принца:
– Это долгая история.
Англичанин понял, что настаивать на разъяснениях не стоит, хотя его любопытство распалилось сверх всякой меры не в последнюю очередь из-за рассеянно-печального выражения, появившегося, как ему показалось, на лице принца.
Сын раджи провел его между кустами жасмина и увитыми китайскими розами арками к массивной деревянной скамье, на которую опустился, жестом призывая Невилла сделать то же самое.
– Зачем мы здесь? – недоумевал англичанин.
Юный Чанд с облегчением вытянул усталые ноги и взглянул на свои до блеска начищенные сапоги.
– Как я уже говорил, дворец кишит шпионами и доносчиками, и даже я не знаю, кто из них умеет говорить на вашем языке. – Он замолчал. – Нам обоим конец, если ражда узнает о нашем разговоре.
– Но вы же его сын! – удивился Уинстон.
Мохан Тайид сверкнул белозубой улыбкой.
– Разумеется. Но мы, кштарии, ставим честь превыше кровных уз. Измена есть измена независимо от того, кто ее совершил. Раджа любит меня больше, чем моих сестер и братьев, но вступить в тайное соглашение с врагом – такого он не простит даже мне.
– Тогда зачем вы это делаете?
Сын раджи опять замолчал. Потом наклонился и сорвал веточку, которую долго крутил между пальцами, прежде чем продолжить.
– Я не собираюсь помогать вам в завоевании Индии, для этого я ее слишком люблю. Раджпутана должна остаться независимой, чтобы помочь обрести свободу и другим провинциям. – Уинстон поднялся, чтобы возразить Мохану, однако тот не дал ему вставить и слова. – Я всего лишь хочу спасти вашу жизнь, которую вы сами и те, кто вас послал, так самонадеянно поставили под угрозу.