Вскоре поползли слухи, что эта часть дворца заколдована, и люди перестали задаваться лишними вопросами. Иногда кому-то слышался плач или доносившееся из-за стены печальное пение.
Первое время Ситаре казалось, что она сходит с ума. Недели, месяцы, годы заточения тянулись мучительно медленно, но все это было ничто по сравнению с тем, что ждало ее впереди. Днями напролет принцесса только и делала, что слонялась из одного угла в другой, так что ее ноги покрылись волдырями, а каменный пол «Башни Слез» стал гладким и блестящим, как зеркало. Не раз ей хотелось позвать отца и вымолить у него свободу. Ситара прекрасно понимала, что ждет ее за стенами тюрьмы, но смерть на костре скоро стала казаться ей милосерднее вечного затворничества. Не было ей жизни без того, чтобы не чувствовать лучи солнца на своей коже, не мчаться на коне, подставляя лицо прохладному ветру, или не ловить поднятыми над головой руками первые капли муссонных дождей.
И Ситара непременно предала бы себя огню, если б не Сарасвати. Сарасвати, ее верная служанка, и брат Мохан. Потому что уже в первую ночь заточения Мохан Тайид вместе с Парамджитом принялись камень за камнем разбирать свежую кладку и восстанавливать засыпанный подземный ход. А потом, как только появлялась возможность, Мохан Тайид стал пробираться в башню к любимой сестре. А вскоре и сама Ситара начала выходить во внутренний двор в основном, конечно, под покровом ночи, хотя и при свете дня вряд ли кто осмелился бы приблизиться к Ансу Бердж – «Башне Слез». О том, что их с Моханом ждет, если их преступление откроется, они не смели и думать. Но Вишну был на их стороне, и целых семь лет, вплоть до сегодняшнего дня, никто не знал об их встречах.
Звезды погасли, и небо стало матово-серым, когда Ситара замолчала и промокнула уголки глаз кончиком сари. Даже сейчас, с раскрасневшимися глазами, измотанная тяжкими воспоминаниями и охрипшая от непривычно долгой речи, она была так прекрасна, что у Невилла перехватило дыхание.
– Я никому не выдам вашу тайну, – пообещал он, смущенно опуская глаза.
По лицу Ситары пробежала легкая улыбка, будто робкий солнечный луч пробился сквозь плотную завесу облаков.
– Я знаю. – Она показала в сторону башни. – Я видела вас оттуда каждую ночь и иногда днем слышала, о чем вы говорили с Моханом. Как я могу сомневаться в вас, если мой брат вам доверяет?
– Мне лучше уйти. – Уинстон кивнул и быстро поднялся. Однако, сделав несколько шагов, снова обернулся: – А почему ты вышла именно сегодня? Я ведь не первый раз коротаю здесь ночные часы.