Если Дели до сих пор не погрузился в абсолютный хаос, то в этом была заслуга городских властей и всепроникающей местной бюрократии. Территория города была поделена на двенадцать тан – округов, управляемых танадарами. Каждый тан, в свою очередь, объединял в себе несколько махалли, кварталов, во главе которых стояли махалладары.
Но именно эта административная упорядоченность стала невидимым барьером для проникновения в город троих беглецов. Один танадар за другим отрицательно качали головами, провожая настороженными взглядами измученных и истощенных всадников. А может, и присутствие среди них оборванца-сахиба со светлой кожей и голубыми глазами сыграло свою роль. Так или иначе, но просьба беглецов о предоставлении им приюта везде встречала категорический отказ. Даже вид беременной женщины не мог смягчить сердца танадаров. А монеты, которыми отчаянно потрясал Мохан Тайид, лишь усиливали подозрение.
Солнце уже пересекло зенит и теперь, похожее на раскаленный металлический шар, спускалось за городскую стену, придавая башням Красного форта зловещий кровавый оттенок. Скоро должны были закрыться городские ворота, а путники все еще не имели пристанища на ночь.
Усталые и обессилевшие, они встретили наступление сумерек, когда перед ними захлопнулись последние ворота. За день они обошли почти весь город внутри крепостных стен и теперь находились неподалеку от входа, через который въехали сюда утром. Внезапно взгляд Ситары упал на нищего слепца, ощупью пробирающегося вдоль крепостной стены, и она содрогнулась от жалости и ужаса.
– Здесь для нас места нет, – вздохнула Ситара. – В этом городе витает запах смерти. – Она умоляюще посмотрела на Уинстона и брата. – Поедем отсюда: здесь нам искать нечего.
– Хорошо, – кивнул Мохан. – Но на сегодняшнюю ночь нам нужен приют, чтобы не вызвать еще большего подозрения. – Он спешился и обратился к нищему на урду.
Старик чуть слышно прохрипел что-то в ответ, уставив на Мохана мертвые глаза. А когда тот протянул ему монеты, поблагодарил, недоверчиво ощупывая милостыню кривыми пальцами.
– Неподалеку отсюда есть постоялый двор для паломников, – пояснил Мохан, вскакивая в седло. – Надеюсь, там нам повезет.
Они поехали по широкой Куча-ад-дин-хан, вздрагивая от предательски громкого цокота копыт по пустой мостовой, и в конце концов оказались на площади в форме полумесяца, посредине которой уютно плескал фонтан. В дальнем ее конце, от которого отходили три улицы, приветливо манил огнями постоялый двор.
Паломники, такие же измученные оборванцы, съехавшиеся сюда для поклонения и совершения жертвоприношений индуистским божествам, встретили их приветливо. Точнее, в этой пестрой толпе садху, мужчин и женщин, стариков и молодых крестьян с женами и визжащими детьми, никто не обратил внимания на трех путников, за пару рупий пристроившихся в дальнем углу переполненного людьми зала.