И тут случился казус. Намылить голову-то я намылил, усердно так, чтоб занять чем-то другим мозги, занятые в этой голове только одной темой и ни за что не желающие думать о чем-то другом. Так намылил, что все глаза замазал пеной напрочь. А вот ведро с водой осталось стоять где стояло. И для того чтоб его взять, надо было либо повернуться обратно, либо сделать пару шагов назад, пятясь, словно рак из басни Крылова.
Понятное дело, что, ни хрена не видя, из двух зол я выбрал меньшее. Начал пятиться – и тут же ткнулся спиной в два мягких, теплых, живых полушария.
– Тебе полить? – раздался над ухом участливый Настин голос.
– Ну… полей, – сдавленно произнес я.
Неудобно конечно, когда на подругу твоего кореша твой организм так реагирует. Ну, а что делать-то, если я нормальный мужик, отравленный лишь радиацией, но никак не модной западной толерастностью. Оправдание, безусловно, хорошее, но все равно как-то не по себе.
И тут на меня сверху обрушился спасительный, отрезвляющей поток ледяной воды: для кио поднять над головой тяжелое полное ведро – раз плюнуть. Ну и отлично. Разом разгоряченная голова охладилась, да и нижний пыл угас почти моментально. Давно известно, что ледяной душ – лучшее средство от вожделения и дурацких мыслей.
Бронекостюмы с водоотталкивающей пропиткой постирались влёт. Все-таки крутые ученые на «борг» работают, если сумели создать для группировки столь универсальные бронированные шкуры. В общем, через полчаса мы с Настей вновь были чисты как совесть профессионального убийцы и готовы к продолжению похода.
Сверившись с картой Японца, мы оставили за спиной три чудом не развалившихся дома – всё, что осталось от Корогода – и двинули к Стечанке, до которой было около четырех километров. Невеликое расстояние, даже по целине за час вполне можно пройти.
А пройти хотелось, так как уже понемногу начало смеркаться, и ночевать под открытым небом как-то не комильфо, когда впереди имеется некогда населенный пункт с возможно целыми домами. Можно было, конечно, и в Корогоде заночевать, но уж больно отвратно воняла куча трупов, начавших после своей второй смерти интенсивно разлагаться на открытом воздухе.
Поэтому мы шли сейчас от одного мертвого села к другому мертвому селу, меряя шагами мертвую землю Зоны. Тут всё давно погибло – и поселения, где некогда жили люди, и души тех, кто бродит сейчас в этих местах, надеясь найти своё призрачное счастье. В этом плане что военные, что члены группировок, что бандиты-мародеры не особенно отличаются от зомби. Ни у кого из них нет души. Умерла она, сдохла, сгорела в невидимом смертоносном излучении. Лишь у нашего брата сталкера порой встречается что-то наподобие полудохлой, чудом выжившей субстанции, которую с натяжкой можно назвать душой.