Лейни прошлась по комнате — под ногами заскрипели половицы. Со стороны кухни послышался стук и ругательство. Она вышла в коридор и направилась на шум.
Бен стоял, согнувшись, на коленях, наполовину скрытый ящиком под раковиной. Лейни поймала себя на том, что уставилась на его крепкий зад и бедра. Рубашка задралась, открыв ее взору не менее крепкую, мускулистую спину. Она заставила себя отвести глаза.
— Что-то случилось? — спросила она.
Он вылез из-под шкафчика, стукнувшись головой и снова выругавшись. Встал и потер затылок.
— Я услышала шум и пришла посмотреть, что здесь. — Она бросила взгляд на инструменты и мокрые тряпки на полу. — Может, нужно позвать водопроводчика?
У него вырвался резкий смешок.
— Что мне нужно, так это еще один гаечный ключ.
Он снова нагнулся, а она снова уставилась на его зад. Ей хотелось отнести этот интерес к разгулявшимся из-за беременности гормонам. Хотя ее интерес распространялся только на этого мужчину. Он вытащил две части сломанного гаечного ключа и показал ей.
— А… понятно.
Он отвернулся и вытер руки полотенцем, лежащим на столе. Лейни оглядела кухню. Не новые, но вполне пригодные бытовые приборы. Немного потертые кухонные поверхности из формайки. На полу старый линолеум. Шкафы в хорошем состоянии и выглядят вместительными.
— Уверен, не то, к чему вы привыкли, — сказал Бен.
— Вы о чем?
Он жестом указал на обстановку:
— Об этом.
Она разозлилась.
— С чего вы взяли? — То, что она выросла в богатой семье, еще ничего не означает. — Вы меня совсем не знаете. Буду весьма признательна, если вы оставите при себе свое мнение.
Она решительным шагом вышла, а Бен закрыл глаза. Он хотел, чтобы она ушла, и добился желаемого результата. Но радости не испытал. Только стыд. Она выглядела слишком желанной. Джинсы, ботинки, волосы, завязанные в хвост… Обычная одежда, обычный вид, но почему-то его возбуждает. И еще хуже. Он хотел коснуться ее, ощутить ее горячие, податливые губы своим ртом. Это опасно. Желание… Его нельзя выпускать наружу. И чувства тоже. Теперь ему надо извиниться. Он не знал, как связать ее слезы прошлым вечером с сегодняшним появлением здесь, но как-то это связано. С его стороны будет неправильно, если он усложнит ей жизнь только потому, что она влечет его к себе.
Он вошел в гостиную.
— Простите. Меня действительно это не касается.
Ее голубые глаза смотрели холодно.
— Да, вас это не касается, но я принимаю ваши извинения. Вы ничего обо мне не знаете и поэтому не можете судить.
А ему хотелось сказать: «Я знаю, как ты целуешься. Знаю, каково тебе в моих объятиях. Какая нежная у тебя кожа под моей ладонью. И как твоя грудь прижимается ко мне».