На столе тренькнула хрустальная раковина комлинка – официальная линия, переадресуемая из Сената.
— Я сейчас, — Падме, подхватив прибор, вышла в прихожую поговорить.
— Честно говоря, — сказал я Рийо, — не понимаю, что ты так расстраиваешься. Ну, считают тебя наивнее, чем ты есть, плохо ли? Недооценка оппонента это всегда подарок и фора для него. Тот пират, как его, Онака, что ли, тоже думал – да что за опасность, какие-то детишки. А детишки ему всю базу разнесли.
— Ой-ой, не напоминай, — взмахнула руками панторанка. — Лучше бы Осока не рассказывала. Теперь каждый день просыпаюсь и думаю: не влипла ли она ещё в какую-то историю. Она с тобой на днях не связывалась?
— Нет. С тобой, как я понимаю, тоже?
Рийо покачала головой.
— Не волнуйся ты, — попытался я её подбодрить. — Она всё время куда-то влипает. И каждый раз возвращается.
— Спасибо, успокоил. Не может же ей вечно везти.
— А это не везение. Вернее, не только везение. Она джедай, и ей помогает Сила.
Вернулась кузина. Комлинк она несла в одной руке, в другой была кветарра.
— Ну-ка, брат, исполни нам что-нибудь, — велела она, вручая мне инструмент, — для поднятия настроения.
— Ты тоже поёшь? — оживилась Рийо.
— Так, чуть-чуть, — сказал я. — С Дорме ни в какое сравнение, так что, заранее извини.
Что бы такое изобразить, чтобы к месту? Героическое нельзя, Рийо опять вспомнит про Осоку, про военные действия, а она и так вся в миноре. А что-то с юмором в голову так сразу не приходило. Хотя… Есть кое-что. И не вполне серьёзное, и оптимистичное. Пожалуй, будет в самый раз. И розовые волосы гостьи придутся почти в масть. Итак:
По деревням – полный лэхаим,
рушники пестрят петухами,
Добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря.
А княгиня Рыжих в печали -
у неё война за плечами
Да семнадцать ходок в сизое марево января.
Уж несладко ей, ох несладко,
у неё на платье заплатка,
У границ враги, с посевной проблемы, казна пуста.
У неё вассалы весёлы -
охламоны, конкистаболы,
Сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.
И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя,
В срочном заседанье объявляет перерыв полчаса.
Рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами:
"Слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса".
С каждым днём тревожнее ночи —
злые клоуны бритвы точат,
Крестоносцы напялили свои черные клобуки,
Хунвэйбины вышли из комы
и свирепые управдомы
Перешли границу и встали лагерем у реки.
От такого компота из доисторических мифов и легенд Падме тихо закатила глаза. Ну, извини, из песни слова не выкинешь, рифма пострадает. Зато как слушала Рийо! Она смотрела, вроде бы, на меня, и, в то же время, куда-то вдаль, в бесконечность. А, может быть, в своё собственное прошлое, когда ей было семнадцать лет, и Торговая Федерация устроила блокаду Панторы. И на лице её было выражение… словами не описать. Наверное, именно такие слушательницы вдохновляют настоящих менестрелей творить всё новые и новые песни. Я вот ни разу не сочинитель, и песня не моя, но и мне было приятно. И я продолжал: