– А ты видел кровь?
– Нет, – признал Уилл.
– А оружие?
– Несколько мечей и луков. У одного был топор, тяжелый такой, с двумя лезвиями… грубый кусок железа. Он лежал на земле возле этого человека, прямо у руки.
– А ты заметил положение тел?
Уилл пожал плечами:
– Один сидел возле скалы. Остальные были на земле, попадали, что ли.
– Или спали, – предположил Ройс.
– Упали, – настаивал Уилл. – Женщина влезла на железное дерево и пряталась среди ветвей. Дозорная. – Он тонко улыбнулся. – Я старался, чтобы она не увидела меня. Но когда подобрался ближе, то заметил, что и она не шевелится. – И против желания он поежился.
– Тебе холодно? – спросил Ройс.
– Слегка, – пробормотал Уилл. – Ветер, м’лорд.
Молодой рыцарь повернулся к седому воину. Побитые морозом листья с шелестом пролетели мимо, и конь Ройса беспокойно шевельнулся.
– Итак, какова, по-твоему, была причина смерти этих людей, Гаред? – непринужденно спросил сир Уэймар, поправляя длинный соболиный плащ.
– Холод, – отвечал Гаред с железной уверенностью. – Прошлой зимой я видел, как замерзают люди, видел и позапрошлой, когда был еще наполовину мальчишкой. Все говорят о снегах глубиной в сорок футов, о том, как ледяной ветер, воя, налетает с севера, но главным врагом является холод. Он добирается до тебя бесшумнее, чем Уилл, и сперва ты только поеживаешься и стучишь зубами, а потом топаешь ногами и мечтаешь о подогретом вине с пряностями и чудесном жарком очаге. Мороз жжет. Ничто не обжигает так, как холод. Но лишь поначалу. А потом он проникает внутрь тела, наполняет тебя, пока у человека не остается сил сопротивляться. Легче просто сесть и уснуть. Говорят, что, замерзая, перед концом не чувствуешь никакой боли. Просто слабеешь и тихонько засыпаешь, все словно блекнет, а потом как будто проваливаешься в море теплого молока, в мир и покой.
– Экое красноречие, Гаред, – усмехнулся сир Уэймар. – Никогда не подозревал в тебе подобного дара.
– Холод проникал и в меня, молодой лорд. – Гаред откинул назад капюшон, давая сиру Уэймару возможность рассмотреть обрубки, оставшиеся на месте ушей. – Два уха, три пальца на ногах и мизинец на левой руке. Я еще легко отделался. Моего брата тогда нашли замерзшим и улыбающимся.
Сир Уэймар пожал плечами:
– Надо было одеться потеплее, Гаред.
Тот гневно глянул на юного лорда, шрамы на месте ушей, там, где мэйстер Эймон срезал обмороженный хрящ, налились кровью от гнева.
– Посмотрим, как согреет тебя одежда, когда придет зима. – Он натянул на голову капюшон и сгорбился на своей лошади, угрюмый и молчаливый.