Значение Православия в жизни и исторической судьбе России (Царевский) - страница 25

Мало-помалу, богатыри народные прямо превращаются в представлении народном в христианских воителей, поборников и защитников исключительно только правды Божией на земле и веры Православной в людях. Таковым, например, рисуется мысленному взору народному Егорий храбрый, который, после мучений, ездит по русской земле, всюду проповедует веру христианскую и защищает Русь святую от «царища басурманского». Таков, далее, Феодор Тирон, защищающий православных христиан от царя иудейского и силы жидовской. Еще определеннее народ русский выразил свои христианские религиозно-нравственные воззрения в своих сказках, легендах, духовных стихах, пословицах, — приспособив, таким образом, всю свою поэзию народную к проведению в сознание общественное высоких христианских понятий и идеалов. Эта словесность народная и служит прежде всего ясным показателем и свидетельством того, что русский народ деятельно перевоспитывался Православием и диаметрально изменялся в своих убеждениях и воззрениях: вместо господствовавших в языческом обществе эгоистических принципов, вместо физического богатырства и дикой, воинственной удали он начинает воспитывать в себе дух любви и смирения, дух бескорыстия и самоотвержения, т. е., очевидно, начинает сознательно и убежденно становиться под знамя креста Христова.

Скоро потом идеал жизни христианской был так глубоко понят и усвоен русским человеком, так живо им прочувствован, что поэтическое воссоздание его в поэзии народной далеко уже определило действительность, и образ «жития праваго» стал предноситься в сознании народном как высокий, руководственный светоч и спасительный маяк в жизни, как желанный и увлекательный именно идеал, заветная цель стремлений и усилий грешного человека.

И какие бы нарушения христианского идеала ни допускал народ русский в жизни своей, как бы далеко ни уходил от него, во всяком случае веяние этого идеала над Россиею несомненно сказалось во всей исторической судьбе ее. Свет Православно-христианского идеала отразился уже очевиднейшим образом в том, что русский народ сделался, без всякого преувеличения можно сказать, самым миролюбивым и добродетельным народом, — народом великим в своем благородном смирении и кротости, в неистощимом терпении и готовности к христианскому самопожертвованию. Из насильника, хищника и угнетателя в язычестве он становится в христианстве навсегда заступником за всех слабых и угнетенных, становится народом миротворцем, народом — освободителем, который во всю свою, теперь уже многовековую, жизнь пролил много крови своей на ратном поле, но при этом однако никогда не начинал войны по своему собственному почину, никогда не предпринимал кровопролития ради себя, ради своей выгоды, прибыли, а всегда только или для защиты оскорбляемой своей веры и отчизны православной, или — еще чаще — из-за других, ради меньших во языках людских. И в семье держав европейских нет, без сомнения, ни одной, которая бы в общую сумму добрых деяний принесла столько бескорыстных и самоотверженных жертв, как православная Россия. Добровольно взявши на себя как бы миссию защитницы прав Божеских на земле и прав свободы и богоподобного достоинства человеческого в обществе людском, Россия еще так сравнительно недавно освободила, например, Белоруссию от польско-литовского гнета, освободила Молдавию, Валахию, Сербию, Грецию, Болгарию от турецкого ига, освободила, наконец, более тридцати миллионов рабов своих собственных. На знамени русском еще не было и нет других слов, кроме христианских слов: любовь, мир и свобода. Из всех сущих народов мира ни один не смеет с таким истинным достоинством и с такою заслуженною и основательною правдою сослаться на свое великодушие и миролюбие, бескорыстие и самоотвержение, как православный народ русский. Даже в моменты наиболее обостренных отношений к другим народам, в самом разгаре вынужденных воинских столкновений с ними, русский народ еще никогда не унизил себя жестокостью, бесчеловечием и мстительностью, что в таких обстоятельствах бывает явлением самым обычным в поведении даже и гораздо более культурных, но не православных народов. Русские, например, не сожгли и не разграбили Парижа за только что перед тем варварски разоренную и опозоренную в самых заветных ее святынях Москву. Позднее того, за реки русской крови, пролитой при защите многострадального Севастополя, Россия не воспользовалась удобным случаем отмстить французам и в конец разгромить их, примкнувши к Германии, победительнице Франции. Наконец, в турецкую войну, сражаясь, между прочим, с звероподобными башибузуками, которые своими жестокостями возбудили к себе самую крайнюю человеческую ненависть, русские солдаты, однако, не опозорили себя ни одним варварским делом: они не оскверняли религиозных, хотя бы и не христианских алтарей, не бесчестили женщин, не избивали невинных младенцев и т. д. Общий голос всего света засвидетельствовал, что русские в турецкую войну были гораздо более гуманны и великодушны к своим и диким, нехристианским врагам, нежели, например, незадолго перед тем воевавшие христианские нации в прусско-французскую войну. Во всяком случае, эта последняя русская война вписала на скрижали всемирной истории знаменательный факт, что в конце "XIХ" века — века эгоизма и своекорыстия — один только русский народ стоял на высоте христианских добродетелей — любви, самоотвержения и великодушия.