Михаил, шутивший, что он пожизненный бобыль, вдруг привел молодую жену. Действительно, молодую – Татьяна была моложе его чуть не на двадцать лет, даже Аркадия была чуть постарше «молодой». Благословив сына, тихо умерла старая Люба. А Аркадия все «доказывала» неизвестно что и неизвестно кому.
А года через полтора после окончания «Плешки» она родила.
Никогда и никому, даже верной Кэт, Аркадия не говорила – от кого. Отшучивалась: ветром, мол, надуло. Потому что… потому что неловко было рассказывать. Слишком уж банальная история: профессор и студентка. И пусть она не была уже студенткой, а с «ним» случайно столкнулась на улице полгода спустя после окончания института. История от этого не меняется: самый блестящий профессор факультета, по которому сохли чуть не все студентки, и пусть не самая блестящая, но уж точно самая красивая девушка курса. После случайной встречи и нескольких комплиментов он пригласил ее на ужин, предсказуемо и неотвратимо переросший в завтрак…
Роман их был страстным, ошеломляющим, фантастическим…
И продолжался ровно две недели. День в день. Аркадия, впрочем, сразу понимала, что для «него» все это не более чем мелкое, незначащее, хотя и приятное приключение. Подумаешь, самая красивая студентка курса! Да у него таких «красавиц»… И, очень может быть, даже из какой-нибудь Сорбонны. Кстати, именно в Сорбонну он потом и уехал преподавать. Она же в момент краткого их романа чувствовала себя так, словно ее причислили к сонму богов, и упивалась каждым мгновением. Но даже мысленно старалась не называть «его» по имени, точно предчувствовала: как бы безымянного «его» вытеснить из памяти будет легче. По крайней мере, не придется вздрагивать и холодеть, услышав, как тем же именем окликают совершенно постороннего человека. Незачем это. А «он» – это словно бы нечто не совсем реальное. Сон, морок, видение. Просыпаясь, мы ведь иногда вздыхаем печально: эх, жалко-то как, что это был всего лишь сон! И ничего, живем дальше.
Потом, через несколько лет «его» очень напомнил Аркадии блестящий адвокат Рудольф Михайлович – то же обаяние, то же мастерство рассказчика, тот же тонкий юмор, та же обворожительная галантность. Вот только она сама была уже постарше, уже растеряла юную восторженность. И вообще, усмехалась Аркадия, у меня теперь иммунитет на мужское обаяние. Ну и Эдуард зря, конечно, за двумя зайцами пытался гоняться. Впрочем, все к лучшему, на Кэт она не в обиде. Да и ни при чем тут Кэт, строго говоря.
Впрочем, все это было уже гораздо, гораздо позже завершения того безумного, неправдоподобно ослепительного романа.