Ни в бриллиантах, ни в норковых шубах нет ничего дурного, но разве они – непременное условие… отношений? Ну пусть даже любви. Если любит – значит, должен? Почему? Почему обязан-то? Какая-то в этой логике любовь получалась… односторонняя.
В конце концов, она, Даша, не инвалид ведь и не дитя малое, чтобы ее нужно было на ручках носить. И в институт сама поступила, и подрабатывать сразу начала – стипендии, даже повышенной, хватало разве что на оплату общежития да на самые дешевые макароны. Без ничего, как говорила соседка по общаге, шумная, никогда не унывающая Ника.
Прошлой зимой, почти сразу после первой Дашиной сессии, Ника притащила откуда-то замерзшую ворону – обычную, серую, довольно крупную, с подбитым крылом. Птичка оказалась живучей, отогревшись, стала шарить по углам в поисках «чего бы покушать» и вообще быстро оправилась. Через месяц никто не мог бы сказать, которое крыло было не в порядке.
Назвали спасенную, естественно, Кларой. Раза три в неделю она устраивала себе разминку, нарезая круги вокруг висящего в центре потолка унылого зеленого плафона. Крылья задевали потолок, срывая с него потрескавшуюся штукатурку, и после разминки Клара долго чистилась, недовольно, очень по-кошачьи фыркая. В остальное время летать она отказывалась.
Суровая комендантша Марина Викторовна, которую за глаза называли Мандрагорой (должно быть, из-за зычного голоса: как известно, крик мифической мандрагоры, выдергиваемой из земли, способен убить человека), время от времени устраивала обходы «вверенных помещений» на предмет обнаружения «безобразий». Что в ее представлении было безобразиями, сказать сложно: обходы обычно завершались с нулевым результатом. Хотя и пугали всех до нервной трясучки. Умная Клара, моментально выучившись различать звук монументальной комендантшиной поступи, пряталась от обходов в узкий встроенный шкаф. Шкаф был крошечный, тесный, но ворона ухитрялась так зарыться в шмотье, что обнаружить «нелегалку» было совершенно невозможно. Когда тяжелая поступь Мандрагоры затихала вдали, дверца шкафа приоткрывалась, и в щели посверкивал хитрый птичий глаз: ну как, отбой или еще посидеть?
Очень может быть, что прятать Клару не было никакой необходимости: при всей своей суровости и громогласности Мандрагора отличалась изрядной сердобольностью, регулярно подкармливая окрестных бродячих кошек и особо оголодавших студентов, откуда-то всегда точно зная, кто позавчера доел последнюю картошку. Но «прятки», похоже, были для вороны дополнительным развлечением, так что все продолжало идти однажды заведенным порядком. Иногда Клара сидела в шкафу просто так, для удовольствия: тихо, тепло, как раз то, что нужно уважающей себя вороне. Из шкафа доносились шорохи, скрипы и совсем уж непонятные звуки – Клара устраивала гнездо, для которого девушки жертвовали ей старые махровые носки. Особенно охотно жертвовала боявшаяся мышей Ника. Однажды она даже заявила, что в шкафу есть дыра, и если бы не Клара, мыши давным-давно повылезали бы и съели бы все сапоги и туфли. Может, оно и вправду было так.