Удар был таким сильным, что во мне будто все разлетелось на куски. Я все же заставила себя встать с кресла и двинуться к двери. Но что-то удержало на полпути, и я обернулась.
— Значит, это все, Ирмерий?
— Я не знаю, что сказать тебе…
Он, наконец, обернулся, и я поразилась выражению его лица. На нем читалась мучительная внутренняя борьба.
— Я люблю тебя по-прежнему, — воскликнул он, впившись взглядом в мое лицо. — Но доверять больше не могу. Просто не могу. Как можно строить серьезные отношения с женщиной, которая в любой момент может… Пойми, я понимаю твои мотивы. Они даже кажутся мне в каком-то смысле благородными. Но ты не имела права принимать решение за нас обоих. Я не могу быть уверен в том, что в следующий момент тебе снова не придет в голову очередная безумная мысль, и ты снова не уйдешь. То, через что ты заставила меня пройти, настоящий ад, Летти! Мне стоило немалых усилий убедить себя в том, что смогу это пережить, научиться жить без тебя. И вот ты снова приходишь и растравляешь мне душу. И я не знаю, что делать. Боюсь, во второй раз я такого просто не выдержу. Так стоит ли начинать?
Я все ниже склоняла голову, пока он говорил, чувствуя, что все это заслужила. О каком доверии может идти речь, если я сделала все, чтобы убить это самое доверие в зародыше?
— Ты прав… Я не имею права даже надеяться на то, что между нами все может быть по-прежнему, — заставила я себя разлепить пересохшие губы.
— Ты снова делаешь преждевременные выводы, — Ирмерий покачал головой, и в его взгляде отразилась прежняя нежность. Он подошел ко мне и осторожно приподнял мое лицо за подбородок. Долго вглядывался в глаза, потом заставил себя отпустить. — Тебе лучше уйти сейчас, хорошо? — в его голосе послышалась легкая хрипотца. — Мне нужно время, чтобы обо всем подумать. А когда ты рядом, последнее делать довольно проблематично.
Птичка по имени надежда в моей душе робко расправила крылья. Я ощутила, как все внутри защемило. Сейчас, когда я смотрела в эти прекрасные сине-зеленые омуты, излучающие тепло, чувствовала себя самой счастливой на свете. Возможно, для меня не все еще потеряно, и мы сможем пережить это? Знала одно — больше никогда не подвергну нашу любовь такому испытанию. И никому не собираюсь отдавать его. Ни Лаурне, ни кому-либо еще. Осознав это, почувствовала, что наконец-то с души упал огромный камень. Я впервые была честна с самой собой. А правда заключалась в том, что на самом деле я вряд ли бы смогла смириться с тем, что мой любимый мужчина навеки принадлежит другой. О, Тараш, ну почему я оказалась такой идиоткой, что поняла это только сейчас?! Хотя… Не все ведь еще потеряно. Ирмерий дал это понять.