Остаток этого дня миссис де Вир была необычайно брюзглива и недоброжелательна. Наконец Флер, глядя на нее умоляющим взором, проговорила:
— О Долли, мое несчастье так велико, что его невозможно вынести! Я чувствую, что не переживу этого!
Миссис де Вир взирала на осунувшееся, печальное лицо Флер с некоторым беспокойством. «Черт побери, — подумала она, — мне совершенно не нужно, чтобы она умерла!» Долли еле сдерживалась, чтобы не закатить девушке пощечину. Однако, стараясь быть поласковее, она обняла Флер и погладила ее по светловолосой опущенной головке.
— Бедное дитя, ну прижмись же к моей груди, — сказала она. — О, поверь мне, ведь я хочу только одного — успокоить тебя, и если я иногда кажусь тебе резкой, то это для твоего же блага. Ведь я знаю, что будет лучше для тебя, — добавила она голосом сладким, как мед.
Флер так истосковалась хотя бы по капельке любви и понимания… она так давно не чувствовала теплоты и нежности, которые раньше получала от родителей, что доверчиво ринулась в объятия Долли.
— О, умоляю вас, Долли, не надо больше относиться ко мне жестоко, ибо мое сердце разбито! — всхлипывая, проговорила она.
— Ну, ну, полно тебе, детка, сделай, как я прошу, согласись сегодня вечером встретиться с его светлостью, — уговаривала Флер коварная женщина. — В своем искаженном горем воображении ты выстроила совершенно ложное представление о нем, а ведь он прекрасный, достойный человек и будет боготворить тебя всю свою жизнь.
Стройное тело Флер вздрогнуло. Ее заплаканное лицо уткнулось в плечо миссис де Вир.
— Ну будь же благоразумной, позволь ему засвидетельствовать тебе почтение, дорогая, — продолжала Долли. — И потом, ты всегда будешь для твоей Долли маленькой милой Флер. Я уверена, папа с мамой очень обрадовались бы, если бы узнали, что ты вступаешь в такой блистательный брак.
Флер снова вздрогнула и прошептала:
— А если я… а если я не буду встречаться с ним?
Тут Дошли разыграла свою козырную карту. Внезапно она опустилась перед девушкой на колени, совершенно не беспокоясь о том, как нелепо выглядит в съехавшем набок чепце и с растрепанными волосами; ее немного раскосые глаза переполнились слезами. Она просила у Флер пощады. Теперь наконец нужно рассказать девушке, как важно все это для нее, Долли, и почему она предпринимает такие усилия… все это даже не ради будущего Флер, а ради семьи Долли, которая делала для нее все с тех пор, как погибли ее родители. Долли, обливаясь слезами, поведала изумленной Флер душераздирающую историю о своей безумной расточительности, об огромных долгах, об огромном несчастье, которое постигнет ее, а вместе с ней Изабеллу и Имогену, если эти долги не будут погашены. Ведь она, Долли, наделала столько долгов, что, если Арчибальд узнает о них, он никогда ей этого не простит. Он может наказать ее, оставив чахнуть в долговой тюрьме. А бедный дорогой Сирил! Ведь ему надо учиться в Оксфорде, но вместо этого…