– Тут уж мне нечего тебе сказать.
– Да ничего и не скажешь. Прости за беспокойство. Я пошел.
И он пошел. Стоптанные ботинки, брюки гармошкой и в пятнах, щетина на лице, как у ежика.
А ведь его так уважали. Кланялись, проходя мимо. Он того стоил. Нет. Стоит.
Арсений не мог найти себе места. С работы его выгнали. Он стал много пить и мало работать. Соседи отворачивались, когда он встречался им на пути. Обросший, с нечесаными волосами, Арсений стал похож на бомжа. Вот только по помойкам не лазил. Исхудал от отсутствия денег. Однажды нашел кошелек, но он оказался пустым. Мало того, он сунул его в задний карман, и у него его тут же украли. И этот человек считал себя счастливчиком и везунком.
Однажды позвонили в дверь, он машинально открыл. За ней стоял неприметный человек в скромном одеянии, но его умный и проницательный взгляд ни с кем не перепутаешь.
– Борис Кожемякин?
– Он самый, Арсений. Примешь?
– Конечно. Заходи. Только у меня бардак. Не обращай внимания.
Кожемякин жил сам как попало, а потому обстановка его не смутила. Он принес с собой коньяк и пожалел об этом. Весь пол был уставлен бутылками из-под дешевого портвейна. Такой они пили в подъезде в студенческие годы. Неужели волевой, целеустремленный, сильный Арсений спился?
– Ты теряешь время, Арсений. С твоими-то грандиозными планами!
– Я не знаю, что нахожу, а что теряю.
Тот поставил бутылку на стол.
– Давай стаканы. Хочу с тобой поболтать в последний раз, – сказал Борис. – Я написал прекрасную книгу. Сейчас заканчиваю вторую. Недели две осталось. От жены ушел. Так, бросил ее, и всё. Чтобы избежать лишних страданий. Пусть она думает, будто я нашел себе другую.
Арсений поставил на стол рюмки и остатки селедки.
– Извини, не ждал, вот и не подготовился.
– Это мелочи. Меня ждет участь брата. Глянь на это.
Он достал из портфеля рентгеновские снимки.
Арсений глянул на них опытным взглядом.
– Это рак легких, его уже не вылечишь. Похоже на четвертую стадию. Причем задеты оба легких. С одним можно жить.
– Это мои снимки, Арсений. Год назад моего брата положили в больницу с воспалением легких. Болей никаких. Кашель замучил. А через неделю он умер. Сделали вскрытие, а там рак. Я повторяю его судьбу. Это у нас наследственное. Родители тоже от рака умерли. Но я уже не дергаюсь по этому поводу. Судьба есть судьба. Я могу прожить месяц, а может, и того меньше. Мне бы второй роман закончить.
– А при чем тут жена?
– Она не переживет мою смерть. Пусть лучше думает, что я удрал от нее. И есть куда. В московские издательства не пробьешься. Тем более новичкам. Они не знают, как от своих отделаться. В Твери самый большой книжный комбинат. Он весь город кормит. Севу Любимцева помнишь?