— Выпей, Курт! Помни — германские женщины еще будут рожать сыновей. И сыновья эти будут солдатами! И эти солдаты вернутся на земли, на которых мы проливали кровь! И никогда этих земель больше не покинут. Выпьем за это!
Не громко, но торжественно, держа вино в чуть поднятой руке, он продолжал:
— Германия будет начинать войны по своему усмотрению и будет кончать их, когда сама найдет нужным. Она не позволит противникам затягивать дело. Выпьем за это! И именно сегодня воскликнем: «Германия превыше всего!», как мы это делали в самые счастливые дни. Сегодня — это клятва верности!
Они чокнулись и выпили до дна, глядя по немецкому обычаю в глаза Друг другу. Потом с минуту помолчали, и опять старший сказал:
— Офицерство, особенно мы, генеральный штаб — вот мозг германского народа. Пока живы мы — жива Германия!
За соседним столиком сидели двое французов, студенты-геологи Пелиссье и Леклер, оба недавно демобилизованные из армии. Они слышали разговор немцев. Пелиссье заметил им:
— Господа, вы выбрали дурной день для того, чтобы говорить о величии Германии!
Немцы вспыхнули, фон Гейдебрандт воскликнул:
— Мы в ресторане, сударь! Мы платим деньги и говорим о чем нам угодно!
Сказав это, он повернулся к французам спиной. А Пелиссье продолжил:
— Вы в ресторане, сударь, это верно. Но ресторан находится в Версале. А сегодня в Версале вы подписываете некий акт, который, по-моему, не сулит вашей Германии величия.
Немцы вскочили и застыли в вызывающей позе.
— Однако! — рявкнул фон Розен.
Осекшись, он не смог прибавить ничего больше.
— Однако, — продолжал за него француз, — не надо уже с сегодняшнего дня угрожать новой войной!
Немцы бросили на стол деньги и ушли.
Пелиссье рассказал мне об этом случае недавно в Москве.
…По поручению европейской фирмы, в которой он тогда служил, Пелиссье производил в 1938 году изыскания нефти в странах Южной Америки. В Каракасе постоянным представителем фирмы был уже известный нам Леклер. Однажды, сидя с другом в ресторане «Свиццера», Пелиссье обратил внимание на мужчину лет сорока пяти. Это был обрюзгший человек с пустым и сонливым взглядом. Пелиссье и сам не мог определить, чем, собственно, привлек его внимание Этот человек. Разве лишь тем, что незнакомец говорил по-немецки.
— Кто он, этот толстяк? — спросил Пелиссье Леклера.
— Это? Знаменитость! — ответил тот. — Настоящий сальтатандор! На Кубе так называют морских разбойников. Он и есть разбойник. Он немец. Но здесь, в Венесуэле, предъявляет уругвайский паспорт. В Уругвае — венесуэльский или аргентинский. В Аргентине — он гражданин Коста-Рики. Ему везде надо быть иностранцем!