«Расслабься», — посоветовал он напряжённой Ольге, но сказано было больше для себя, так как тело мгновенно отреагировало на её близость.
«Дай ей передышку!», — уговаривал он себя, держа руки на её талии. Возможно, чересчур крепко, но что поделать, если хотелось обвести контур её груди, наполнить ими свои ладони, а вид сжавшихся над водой сосков стал пределом для его выдержки. Если бы не её испуг, что намокли волосы…
Он тут же занял руки её причёской, борясь с искушением. Она вся была для него сплошным искушением, а смущение самым сильным афродизиаком. Ему было приятно ухаживать за ней. Никогда не думал, что делать причёску женщине это так интимно. Раньше он никогда и никого не заплетал. Да ему бы и в голову не пришло заниматься такими глупостями. С ней же он быстро этому научился, и это доставляло особое удовольствие. То, что она позволила сделать ему это, грело душу. Она ещё не понимает этого, но начинает ему доверять.
Ольга смутилась, узнав, что он за ней ухаживал, когда она болела.
«Да девочка, в твоём теле для меня нет потаённых мест», — так и хотелось сказать ему, намыливая ей плечи. Вот только сама она для него загадка, сотканная из противоречий. Сильная, но в тоже время ранимая, решительная и робкая, страстная и смущающаяся, как невинная девушка. Он мог бы перечислять бесконечно.
Кристиан не выдержал, и накрыл её грудь руками, покрывая её мылом. Нежно скользил пальцами, разнося его по кремовой коже. Жаль, Ольга быстро спохватилась и отобрала у него мочалку, спешно намыливая себя.
«Ничего, однажды я буду медленно-медленно намыливать её, нежными ласками сводя с ума», — пообещал он себе. Картина, представшая перед глазами, оказалась фатальна для его выдержки. Он не святой! Желание прикоснуться к ней стало насущно необходимостью, как воздух и даже сильнее. Он согласен не дышать, лишь бы чувствовать под собой её пленительное тело. Подчиняясь своей фантазии, как в бреду, он налил на руку мыло и опустил её туда, куда больше всего желал.
«Люциан!», — её вскрик прозвучал для него как музыка. Он тут же захотел услышать его вновь, когда будет входить в неё. Он желал услышать его вперемежку с хриплыми стонами, когда будет брать её. Он мечтал… О нет, пора мечты делать явью! И перевернув её к себе лицом, он этим и занялся.
«Зачем я тебе?», — прозвучавший вопрос стал для него непостижимым. Что можно на него ответить человеку, который стал для тебя всем?!
«Ты моя пара», — отозвался он, крепче к себе прижимая. Для каждого оборотня в одном слове «пара» сказано всё.
Слова о том, что без её желания она не забеременеет, тревоги не вызвали. Она уже беременна, значит всё хорошо, это ещё одно подтверждение укрепившейся между ними связи. Поэтому он и сказал ей, что она беременна, чтобы Ольга разобралась в себе и призналась в своих истинных чувствах.