Анника сложила газету и отложила в сторону, у нее не выходили из головы две оставшиеся без матери девочки. Они сидели дома и ждали маму субботним вечером, прислушивались, не ее ли шаги слышны на лестничной площадке? Или они где-то гуляли с друзьями, даже не задумываясь о ней, пожалуй, и представить не могли, что ее больше нет, пока какой-то полицейский не позвонил в дверь и не сказал «нам ужасно жаль…».
– Каким-то образом стало труднее, когда ты закрыл архивы, – сказала Анника, – но в новом цифровом мире бесконечно много источников, где можно покопаться.
– Вроде…
– Блоги, «Твиттер», ночные газеты, дискуссионные форумы, информационные страницы различных предприятий и властных структур и «Фейсбук», конечно. Даже террорист-смертник с Дроттнинггатан имел там свою страницу.
– А как же тогда авторское право? – спросил Халениус. – Мне казалось, вам не безразличны подобные аспекты?
– Серая зона, – ответила Анника и попробовала есть.
Образ рыжеволосой женщины стоял у нее перед глазами. Она жила одна со своими девочками уже три года, если верить статье Элин Мичник, работала мануальным терапевтом, принимала больных в Шерхольмском торговом центре. И возвращалась домой с занятий по йоге в зимних сумерках, когда встретила своего убийцу.
Анника пригубила апельсиновый сок и откусила кусок бутерброда.
Халениус не выглядел столь же ухоженным сегодня, и это усилило ее подозрения относительно того, что именно подруга стирала и гладила для него одежду.
– Твои дети уже добрались? – спросила она.
Он заерзал на стуле обеспокоенно и посмотрел на часы.
– Они приземлились час назад. Могу я взять газету?
Анника передала газету через стол и поднялась – если он не хотел разговаривать о своих детях, его дело.
– Я пойду позвоню моим, – сказала она, взяла свой мобильник, вышла в детскую комнату и беззвучно закрыла за собой дверь.
Она не стала зажигать лампу.
На улице стоял серый день, и света, пробивавшегося в окно, не хватало, чтобы хоть как-то осветить оказавшиеся в тени пространства. Анника свернулась клубком на покрывале Калле, обняла подушку сына и вдохнула его запах. Честно говоря, он оказался слишком явным. Ей требовалось поменять постельное белье, прошло уже две недели с тех пор, когда она делала это в последний раз… И пройтись по их гардеробу не мешает, она толком не занималась им с тех пор, как они приехали домой, а тогда просто сунула одежду из дорожных сумок вместе со всем тем, из чего они уже выросли, что хранилось в кладовке. Анника села в кровати.
И потом ей требовалось проверить, не выросли ли дети из своих нарядов, предназначенных для праздника Люсии. За день до 13 декабря вся Швеция старательно пылесосила платья Люсии и костюмы гномов, и ей обязательно следовало купить новые как можно быстрее. Хотя Калле, пожалуй, не захочет больше быть гномом. И в их новой американской школе, наверное, не отмечали этот праздник таким же образом, как в шведских школах.