– Приятно слышать, – сказал он. – Тогда вам будет гораздо легче найти мне преемника.
Веннергрен вопросительно приподнял брови.
– Я имею в виду, если у вас уже готов список, – объяснил Шюман и потрогал пластырь у себя на затылке.
– Мы думали, ты поможешь нам здесь, – сказал председатель правления. – В качестве последнего задания, прежде чем исчезнешь.
Андерс Шюман сжал в кулаки свои лежавшие на письменном столе руки, заставляя их не дрожать. Не этого он ожидал. Он и представить не мог, что им будет наплевать на его заслуги за все годы работы, ни единого слова не прозвучало в попытке остановить его. У него просто не было слов.
Херман Веннергрен погладил свою лысину.
– Ты ведь дока в таких делах, – продолжил он слегка обеспокоенно. – Благодаря твоему посту в газете тебе приходилось контактировать с очень многими людьми, и ты прекрасно представляешь, кто чего стоит в отрасли.
«Вот как, – подумал Шюман. – А я-то считал, что сам благодаря моей работе добился нынешнего положения».
– И по каким критериям я должен искать себе замену? – спросил он вкрадчиво.
Председатель правления небрежно махнул рукой:
– Тебе же самому это лучше других известно.
Уходящий (или изгоняемый?) главный редактор откинулся на спинку стула и услышал, как она затрещала необычным для нее образом, явно не давая ему повода для опасений.
– Дайте мне несколько ориентиров, – сказал он.
Веннергрен заерзал на стуле.
– Он должен быть порядочным, естественно. Представительным. Способным защитить газету в ходе теледебатов. Умеющим считать деньги. Само собой, современно мыслящим и лояльным. Хорошим бизнесменом, когда дело касается нахождения новых партнеров в части распространения и продаж, уметь выбирать и запускать в жизнь побочные проекты…
А то, что его преемник должен быть мужчиной, подразумевалось само собой.
«Они не заслуживают меня», – подумал он.
– А журналистика? – спросил Шюман. – Какого рода специалиста печатного слова должен я искать?
Председатель правления наклонился вперед через письменный стол.
– Кого-то похожего на тебя самого, – сказал он. – Знающего весь жаргон о демократии и свободе печати и одновременно готового опубликовать в принципе что угодно…
Он прервался на полуслове, возможно, понял, что зашел слишком далеко.
Шюман опустил руки на колено, не умея держать их неподвижными долго. Ему стало интересно, не провоцировал ли его старик сознательно, или он считал нормальным и естественным унижать таким образом? Ни слова о его успехах, жертвах ради «Квельспрессен», его не подвергающейся сомнению компетенции, когда дело касалось способности вести боевой корабль по звездам.