Она поставила банку на место.
Ей действительно не хватало «Семи крыс», купонов на еду и шведского стола с салатами, кофейного аппарата в углу и пыльных маленьких печенюшек рядом с пакетом с сахаром. Проблема с коробками состояла в том, что многие забывали о них, отправлялись на работу или шли в кабак и оставляли их в холодильнике навечно. В конце концов их содержимое невозможно было распознать.
Она наклонилась к двери кладовки и дала себе обещание.
Когда все закончится и Томас вернется домой, она начнет ходить в «Семь крыс» снова. Но больше никаких коробок.
Микроволновка пикнула три раза. Анника порезала помидор на куски в качестве украшения.
А телефон все не звонил, не звонил и не звонил.
– Не «Подвальчик оперы», конечно, – сказала она и поместила тарелку, столовые приборы и стакан с водой из-под крана перед статс-секретарем на придиванный столик.
– Мать Томаса еще жива, не так ли? – спросил Халениус, набивая макаронами рот. Он явно был голоден.
– Дорис, – сказала Анника. – Ну да.
– Ты должна позвонить ей.
– Да, – ответила Анника. – Или, пожалуй, тебе стоит сделать это.
Он отпил немного водопроводной воды.
– Почему?
– Она не в восторге от меня. Тебе нужна салфетка?
– Нет, и так нормально. И почему же?
Анника пожала плечами.
– Томас ведь был раньше женат на директорше банка. Я не столь хороша. Она считает, что ее сын мог найти кого-то получше. Холгер, брат Томаса, подыскал себе врача.
– А внуки?
Анника посмотрела на закрытую дверь спальни.
– У Холгера и его мужа Сверкера есть дочь по имени Виктория. Она живет у них вместе с подругами, лесбийской парой. Дорис просто обожает Викторию. Как тебе биточки?
– Немного холодные внутри. Твой отец ведь умер, верно?
Анника остолбенела. Ингвар, ее отец, был профсоюзным боссом на заводе в Хеллефорснесе, чем очень гордился, но это нисколько не помогло, когда в конце восьмидесятых данная деятельность стала невыгодной. Он начал давать волю языку и вылетел с работы вместе с сотней других, и в результате его страсть к алкоголю зашла слишком далеко. Он замерз насмерть в сугробе у дороги на Гранхед, перед развилкой на Таллхёбадет, когда Аннике было восемнадцать.
– Откуда ты знаешь? – спросила она.
Статс-секретарь с аппетитом жевал.
– Ролле, – сказал он и отодвинул в сторону тарелку. – У тебя есть ее номер? Ну, Дорис Самуэльссон?
– Он в телефонной книге под именем «Динозавр», – сказала Анника, протянула свой рабочий мобильник и вышла с тарелкой на кухню. Она была чистой, несмотря на отсутствие трюфелей в макаронах. Из гостиной до нее донеслись звуки нажатия на дисплей супертелефона.