Смеркалось, когда мы миновали Новоселки. У леса, что в одной версте севернее села, мы видели брошенные повозки из обоза штаба корпуса. Досадно было сознавать, что тут в тылу, спокойном тылу, который никакого противника не видел, а лишь болезненно его воображал, – так панически удирали, и что немалая доля вины в этом лежала на штабе корпуса.
У выхода из с. Потуржин мы встретили группу всадников, казаков-донцов. На вопрос, кто они, какой части, был ответ:
42-го Донского полка. «Где командир?» – «Сзади». В это время подъехал и сам он, полковник Никушкин[54]. Я назвал себя. Изложил ему обстановку и советовал повернуть полк и идти вместе с нами в Старое Село. Полковник Никушкин стоял на том, что он имеет приказание идти в Новоселки и должен его исполнить. Я его предупредил, что в окрестностях Новоселок есть противник, и сейчас село может быть им уже и занято. Тем не менее он остался непреклонным. Тогда я предложил ему направить полк в Новоселки и ехать в штаб за получением указаний. На этом мы расстались. Полковник Никушкин лично отвел полк в Новоселки, где никого не было, и сам после этого отправился в штаб корпуса, в Старое Село, куда прибыл спустя час приблизительно после моего возвращения.
Штаб корпуса я нашел в Старом Селе, в доме священника. Что тут происходило, и в селе, и около штаба, невозможно описать. Около дома со штабом была масса людей разных частей, раненые стонали, повозки – все это перемешалось в хаотическом беспорядке. В комнате, где работал штаб, также негде было повернуться. За столом командир корпуса, начальник штаба и офицеры генштаба заняты были приготовлением распоряжений.
Тут же был прибывший из штаба 5-го корпуса генерального штаба капитан Лесевицкий[55]. Картина боя 15 августа в ее результатах постепенно вырисовывалась. 35-я и особенно 61-я дивизия получили чувствительный удар и понесли значительный урон.
Вот что произошло в 35-й дивизии.
До полудня дивизия шла спокойно, имея впереди, в авангарде, 137-й пехотный Нежинский полк[56] полковника Пронина[57], влево – боковой авангард – 139-й Моршанский полк[58] полковника Гутора[59], а еще левее, несколько уступом назад – 7-я кавалерийская дивизия генерала Тюлина. Нельзя сказать, чтобы о противнике не думали и шли беспечно. Наоборот, встречи с ним ожидали, особенно после маленького инцидента, послужившего причиной некоторого даже замешательства в колонне главных сил дивизии. Когда голова дивизии, 138-й Болховский полк[60], прошла д. Кржевица, влево из леса, что тянется вдоль болотистого ручья Ржечица, вдруг выскочила группа наших всадников и бросилась в сторону колонны главных сил 35-й дивизии с криком «неприятельская кавалерия!» Болховцы засуетились, пришли в некоторое замешательство, но потом скоро успокоились, остановились и приготовились к отражению конницы. Однако последняя оказалась мифической.