— Ты нехороший! Все ваши иенами берут. Ты баксы хочешь!
— Я у тебя этот товар просил или ты у меня? — возмущенно всплеснул руками Глухов. — Да я это в Сингапуре за те же баксы отдам. Только вдвое больше получу! Возиться не хочется, место в каюте товар занимает… Не хочешь — давай обратно!
— Йо, — остановил жестом японец, — плачу, как договорились.
— Все — о’кей! Только эту бумагу поменяй, рамка подгуляла! — протянул ассигнацию Глухов.
Японец вздохнул и заменил купюру. Контрабандисты бесшумно покидали тюки в свой катер, спустились в него по веревочной лестнице. Глухов отцепил ее и смотрел японцам вслед. Он поигрывал пачкой долларов, любовно взглядывая на нее.
— Не мало тебе, Глухов? — Капитан хлопнул его по плечу.
— Почему не взять, если само в руки идет? — Анатолий Сергеевич убрал доллары.
— Не боишься, что я тебя «сдам»?
— Ну, кому? Кому ты меня «сдашь»? Таможенники — мои люди. Я от щедрот своих таможеннику десять «гринов» суну, он мне такси вызовет, дверцу откроет и честь отдаст! Гэбэшники — свои ребята! Сам у них служил, в спецрейсы ходил. Я тебя еще по ним помню. Да и «Visa» у меня. В любом городе могу баксы в банк положить и взять из банка. Пойдем-ка лучше в бар, по пять грамм выпьем и спать! А то у меня с рассветом дел много…
— У меня тоже хватает. А на судне, сам знаешь, не пью, — пошел от Глухова капитан.
Он вспомнил юркого, востроглазого матросика, который появлялся на корабле на один рейс, а затем пропадал на полгода-год. Всех ребят трясли таможенники, этому же была «зеленая» улица. «Думал я с окончанием брежневщины кончаются и времена глуховых. Ан нет! Сейчас их времена настали в демократической России. При коммунистах глуховы таились. Теперь свои дела открыто проворачивают. Да еще издеваются над теми, кто не по-глуховски живет. Быдло для глуховых — трудяга! Сожгли глуховы партбилеты и вывернули нутро свое наизнанку. И ничего с ними не сделаешь. При коммунистах была хоть видимость законности. Сейчас — полное беззаконие! Партийную мафию сменила мафия уголовная», — размышлял, отходя ко сну, Капитан.
Не долго пришлось ему спать. Ближе к утру начали возвращаться с ночной Гинзы моряки и прочие. Выпархивали из дорогих машин певички и танцовщицы варьете. С почтительным книксеном они вручали по нескольку банкнот тершемуся у трапа Глухову. Там же ошивался ожидавший примадонну Никоенков.
— Вас просили не беспокоиться, — сказала ему вышедшая из лимузина артистка, — она с австралийцем в Киото на три дня уехала…
— Предупреждаю! Никаких эксцессов! — бросил через плечо певцу Глухов.