Поль спросил:
— Почему вы знаете, что Бог руководит им?
Он не мог удержаться от юмористических задних мыслей: ему казалось весьма забавным представить себе Господа Бога в роли директора-распорядителя акционерного общества «Fish Palaces», но земной директор-распорядитель не видел ничего смешного в этой картине.
— Кто руководит вами в вашей блестящей карьере? — спросил он.
— Я не атеист, — ответил Поль, разводя руками. — Конечно, я верю…
— Да, да! — сказал хозяин. — Я не должен был бы и спрашивать. Но благодарность преуспевающего человека чаще всего только условна. Не думайте, что я хочу вас обидеть. Я стремлюсь только дойти до корня вещей. Вы молодой человек, вам двадцать восемь лет…
— Откуда вам известно? — рассмеялся Поль.
— О, ваши друзья уже сказали мне. Вы молоды. У вас блестящее положение и предстоит столь же блестящая будущность. Были ли вы рождены для нее?
— Каждый человек рожден для своего назначения, каково бы оно ни было.
— Это исламский фатализм, — возразил мистер Фин, — если только не считать судьбой чью-нибудь ведущую руку. Верите ли вы, что находитесь под особым покровительством?
— А вы, мистер Фин?
— Я уже высказался. Теперь я спрашиваю вас.
— В общем да, — ответил Поль. — Но в том особенном смысле, который предлагаете вы, — нет. Вы спрашиваете меня откровенно, и я откровенно отвечаю вам. Ведь вы не хотели бы, чтобы я отвечал иначе?
— Конечно нет.
— Тогда, — продолжал Поль, улыбаясь, — я должен сказать, что с детства был одержим странной уверенностью в успехе. Случай помог мне. В какой мере это произошло благодаря руке Провидения, об этом я не могу судить. Но знаю, что если бы не верил в себя самого — не добился бы и малой доли моего успеха.
— Вы верите в себя?
— Да. И верю в то, что мне удастся заставить других уверовать в меня.
— Это странно, очень странно. — Мистер Фин устремил на него свои темные печальные глаза. — Вы верите, что предназначены для высокого положения. Верите, что в вас есть все, что необходимо для его достижения. И это руководило вами. Странно! — Положив локоть на стол, он оперся виском на руку и смотрел на Поля. — Но ведь за всем этим — Бог. Мистер Савелли, — сказал он серьезно после короткой паузы, — вам двадцать восемь лет, мне пятьдесят восемь; таким образом, я гожусь вам в отцы. Вы простите меня за то, что я говорю, как старший.
Я англичанин, более того, рожден в Лондоне. Отец мой был англичанин, но мать — сицилианка. Она ходила с шарманкой, и отец последовал за ней. В крови моей этот неистовый юг, но я прожил почти всю мою жизнь в Лондоне. Мне дорого пришлось заплатить за мою кровь. Единственная компенсация, которую она дала мне, — моя страсть к искусству, — он указал своей худой, сверкающей алмазом, рукой на ужасные стены. — Конечно, это внешнее в некотором роде — деньги позволили мне следовать моим вкусам. Но, как я уже сказал, я прожил жизнь в страшной борьбе, и материальной, и душевной, и только милостью Бога, — он уронил свободную руку на стол, — и благодаря постоянной поддержке Господа нашего Иисуса Христа могу я сегодня вечером предложить вам мое скромное гостеприимство.