Этот день остался у него в памяти на много лет. Он сидел в одиночестве на своем пустыре в скверное мартовское утро — были пасхальные каникулы. На грязном участке земли, пропитанном копотью и покрытом мусором, там и сям пробивался жалкий чертополох, борясь за свое существование; но главным образом флора состояла из выброшенной рваной обуви, коробок из-под консервов, ржавых кусков железа и битых бутылок. С одной стороны пустыря виднелись задворки грязных маленьких домов, дворы, увешанные мокрым бельем, — граница безнадежного городка, рисовавшегося вдали фабричными трубами и шпилями церквей. С другой стороны высились кирпичные брандмауэры[5] фабрик, городского газового завода и стационарных построек, где виднелись семафоры, напоминающие виселицы; трамвайная линия пробегала мимо ряда незаконченных построек.
Голгофа была только мрачным садом в сравнении с пустырем Поля. Иногда уличные мальчишки копались в нем, как маленькие кролики. Но по большей части здесь царило пустынное уединение. Население Блэдстона избегало этого места, так как на нем случалось располагаться лагерем цыганам и бродячим торговцам. К тому же оно пользовалось дурной славой из-за одного или двух ночных убийств, совершенных в его мрачном уединении. Поль точно знал то место, яму около газового завода, где «прикончили» женщину, и даже он, господин и хозяин пустыря, предпочитал держаться в почтительном отдалении. Все же это было его собственное владение. Он гордился сознанием права собственности. Пещера около кучи мусора и яма, где он хранил свою библиотеку, были самыми уютными местами, какие он знал.
На многие годы запомнил Поль этот день. Пустырь сиял совершенно особенным сиянием. Он прочел рассказ в один присест, просидев здесь несколько часов подряд во власти своего Видения. Наконец тьма стала опускаться вокруг него, и он очнулся с сознанием, что провел здесь весь день. Со вздохом Поль спрятал книгу в яму, ловко прикрыв ее куском штукатурки, и побежал домой, окоченевший от холода. В молчании ночи достал он свое агатовое сердечко и приласкал его. Как многим этот день напоминал тот, когда она сняла его со своей шеи! Ему казалось, что эти два дня имеют огромное значение в его жизни и как будто дополняют друг друга. Как бы то ни было, он девять месяцев ждал подтверждения того откровения, которое получил в тот прекрасный день.
На следующее утро Поль проснулся человеком, находящимся во власти навязчивой идеи, с несокрушимой верой в свою судьбу. Его звезда ярко сияла. Он был рожден для великих свершений. В последовавшие затем годы это не было тщеславной мечтой ребенка, но ясной и несокрушимой верой детской души. Принц и принцесса стали реальными существами, его будущее величие — блестящей уверенностью. Мы должны это помнить, чтобы понять последующую жизнь Поля: она вся была построена на этом ослепительном сознании.