Часто Поль говорил Джен:
— Неправда ли, ты будешь гордиться мной, когда мой портрет выставят здесь?
И она, глядя на него с обожанием, удивлялась, как это он еще не выставлен.
У Поля образовалась привычка изучать лица людей, достигших величия, — архиепископов, фельдмаршалов, министров, и задумываться над теми душевными свойствами, которые возвысили их. Нередко он менял место, чтобы отразиться в зеркальном стекле и сравнить собственные черты с чертами прославленных лиц. Таким образом он убеждался, что у него брови духовного лица, нос государственного деятеля и энергичные губы военного. Весьма занятное времяпрепровождение!
Он был рожден для великих дел, но для каких именно, еще не знал. Область, в которой свершится его прославление, пока была скрыта туманной завесой времени.
Но в это утро его взгляд, обычно блуждавший по всей галерее, вдруг приковал один портрет. Он долго стоял как загипнотизированный, охваченный трепетом мечты.
Наконец Джен прикоснулась к его руке.
— На что ты смотришь?
Он указал:
— Видишь ты вот этого?
— Да. Это… — Она назвала знаменитого артиста, который в ту пору был в зените своей славы; фотографии его раскупались поклонниками и особенно влюбленными поклонницами.
Поль отвел Джен от небольшой кучки праздношатающихся, глазевших на витрину.
— Этот человек не может сделать ничего такого, чего бы не мог сделать и я, — произнес он.
— Ты в двадцать раз красивее его, — заявила Джен.
— Я умнее, — возразил Поль.
— О, конечно! — согласилась она.
— Я стану актером, — сказал он.
— О! — воскликнула Джен, охваченная внезапным восторгом. Потом ее обычный здравый смысл охладил этот порыв. — Но разве ты можешь играть на сцене?
— Уверен, что смогу, если попытаюсь. Надо только иметь талант для начала, а потом будет легко.
Так как Джен не смела сомневаться в его таланте, она промолчала.
— Я стану актером, — повторил он. — А в свободное от игры время буду поэтом.
Несмотря на все свое преклонение, Джен не могла удержаться от насмешливого замечания:
— Не оставишь ли ты себе немного времени и на то, чтобы быть музыкантом?
Он рассмеялся.
— Ты думаешь, что я слишком расхвастался, Джен! Конечно, то, что я говорил, было бы смешно относительно всякого другого. Но для меня это не так. Я буду великим человеком. Я знаю это. Если не буду великим артистом, то стану чем-нибудь другим великим. Такие мысли не входят зря в голову человека. Я не за тем ушел из Блэдстона и пустился гулять здесь с тобой по Риджент-стрит, как джентльмен. Я не вернусь больше в нищету.
— Да кто же говорит, что ты вернешься в нищету?