— Это философский вопрос, которого мы не станем сейчас исследовать, — засмеялась мисс Уинвуд. — Как бы то ни было, хорошо, что вам лучше.
Несколько времени спустя она опять подошла к нему.
— Я так беспокоилась за ваших родных — мы не могли никак известить их.
— Моих родных? — переспросил удивленно Поль.
— Да. Они, должно быть, волнуются, не зная, что сталось с вами.
— У меня нет родных, — сказал Поль.
— Нет родных? Что вы хотите сказать? — спросила она резко, забывая на минуту о том, что находится в комнате больного. У нее самой были сотни родственных связей. Ветви ее родословного древа переплелись с половиной родов Англии.
— У вас нет близких, братьев или сестер?
— Нет таких, которых бы я знал, — ответил Поль. — Я совсем одинок.
— Разве у вас нет друзей, которым я могла бы написать о вас?
Он покачал головой и его большие блестящие глаза, ставшие еще больше на похудевшем от болезни лице, улыбнулись ей.
— Нет. Есть два друга, но я потерял их из виду несколько лет тому назад. Нет, никого нет, кто интересовался бы мной. Прошу вас, не беспокойтесь. Я сам справлюсь.
Мисс Уинвуд положила свою прохладную руку на его лоб и наклонилась над ним.
— Вы так одиноки? Мой бедный мальчик!
Она отошла. Это было совсем невероятно. Это было трогательно. Слезы выступили на ее глазах. Она думала, что он любимчик матери и сестер, веселый центр дружбы и товарищества. А он был один на всей земле. Кто же он такой? Она опять повернулась к нему.
— Скажите мне ваше имя.
— Поль Савелли.
— Я так и думала. Оно написано на книгах в вашей котомке. Историческое итальянское имя.
— Да, — сказал Поль. — Благородное имя. Все умерли.
Он очень устал. Вдруг одна мысль пронзила его.
— Мое сердце цело? — прошептал он.
— Ваше сердце?
— На часовой цепочке!
— О да, цело!
— Могу я получить его?
— Конечно.
Поль удовлетворенно закрыл глаза. Раз его талисман при нем, все будет хорошо. Теперь ему ни о чем не надо было думать. Его присутствие в этой комнате объяснилось, и это положило конец нелепому состоянию полубреда. О плате за добровольное и самоотверженное попечение не могло быть и речи. Когда он выздоровеет и будет в состоянии продолжать свой путь, у него будет достаточно времени обдумать ближайшее будущее. Он слишком слаб, чтобы поднять голову, и что-то внутри причиняет ему жестокую боль, когда он двигается. Зачем же беспокоиться о далеких и незначительных вещах?
Долгие дни страданий и болезни медленно проходили. Мисс Уинвуд сидела у постели Поля и разговаривала с ним, но только когда он совсем поправился, стала расспрашивать о его прошлом.