Приближалось время, когда он должен был отбыть. Поль послал за своим багажом. Потертый сундук и чемодан, разукрашенный наклейками маленьких провинциальных городков, не говорили о большом богатстве. Не больше свидетельствовало о благосостоянии и их содержимое, вынутое слугами и размещенное в шкафах. Его туалетные принадлежности были самые простые и скромные. Его запас белья исчерпывался несколькими вещами. Он внимательно следил, лежа в постели, за разборкой своих вещей, и, как многие бедные люди, переживал обиду за свою бедность, обнаженную перед глазами слуг богачей.
Единственное, с чем слуга обращался с явным почтением, как с признанным символом принадлежности к высшей касте, был коричневый брезентовый футляр с клюшками для игры в гольф, который и был поставлен на видное место в комнате. Поль пристрастился к старинной королевской игре еще в пору своего первого турне, и она была для него источником здоровья в те праздные дни. Сотни провинциальных актеров, не говоря уже о полковниках в отставке и тому подобных досужих людях, обязаны спасением тела и души этому бессмысленному, но гигиеническому препровождению времени и, благодаря природной верности глаза и телу, тренированному всяческими упражнениями в гимнастическом зале, он без труда достиг совершенства. Он был природный игрок в гольф, потому что физически совершенный человек будет природным кем хотите, если дело касается физических упражнений. Но он давно не играл. В последнее неудачное турне свободные полкроны бывали редки, и еще реже встречались товарищи, умевшие играть в гольф. Когда-то еще придется играть? Неизвестно! Поль с жадностью смотрел на коллекцию клэбов[27], вспоминая, как покупал их — один за другим.
— А это поставить вам на туалетный стол? — спросила сестра милосердия, держа в руках продолговатый ящик.
Это был его гримировальный ящик, к счастью обвязанный бечевкой.
— Нет, пожалуйста! — воскликнул Поль. Он хотел бы попросить ее сжечь этот ящик. Он почувствовал облегчение, когда все его имущество скрылось из виду, и старый сундук и чемодан исчезли из комнаты.
Полковник Уинвуд вернулся и задал сестре ряд подробных вопросов. Он был лысый человек печального вида, с длинными седеющими, бессильно повисшими усами. Но у него был прямоугольный упрямый подбородок и глаза его, хотя они редко улыбались, проницательные и смелые, как глаза мисс Уинвуд.
Романтизм давно исчез из его жизни. Он не верил в античные божества.
— Я замечаю, моя дорогая Урсула, — сказал он решительным тоном, — что наш гость сирота, из хорошей итальянской семьи, привезенный в Англию опекуном, ныне покойным, жившим во Франции. Также и то, что у него выдающаяся внешность, приятные манеры, основательное образование и, очевидно, нет никаких знакомств. Но вот чего я не могу понять: какого рода жизнь он ведет? Как случилось, что он чуть не умер от истощения во время своей экскурсии — ты помнишь, доктор указывал на это, откуда он пришел и куда пойдет, когда покинет наш дом? Поистине, он представляется мне очень неопределенной и таинственной личностью, о которой вы, для женщины вашего характера, знаете поразительно мало.