— Мисс Уинвуд рассказала мне, какую тяжелую болезнь вы перенесли, мистер Савелли, — приветливо заговорила она. — Когда я слышу, что кто-нибудь болел воспалением легких, я всегда испытываю желание выразить свое сочувствие.
— Это очень любезно с вашей стороны, леди Чедлей! — сказал Поль.
— Товарищеское чувство! Я сама чуть было не умерла от пневмонии. Надеюсь, что вы скоро вполне оправитесь.
— Я чувствую, что мои силы прибывают с каждым днем. Это особенная, новая радость.
— Не правда ли?
Они беседовали о радости выздоровления. Потом вернулись к болезни.
— Вы счастливее меня, — заметила леди. — Вы заболели в комфортабельном английском доме. А я… я — в холодном каменном палаццо во Флоренции зимой. У! Забуду ли я это когда-нибудь? Мне не хотелось бы плохо говорить об Италии с итальянцем.
— Я итальянец только по происхождению, — воскликнул Поль, впервые за весь вечер смеясь непринужденным смехом. Он смеялся, может быть, несколько громче, чем нужно, потому что впервые ему стало ясно, что он нисколько не напоминал ей маленького грязного мальчика в Блэдстоне, и холодный страх уступил место теплой волне возбуждения. — Вы можете дурно отзываться об Италии или всякой другой стране, кроме Англии, сколько вам будет угодно.
— Почему же нельзя мне дурно отзываться об Англии?
— Потому что это благороднейшая страна в мире, — ответил Поль и, видя одобрение в ее глазах, уступил внезапному порыву. — О, если бы только можно было сделать для нее что-нибудь великое!
— Что же вы хотели бы сделать?
— Что-нибудь! Петь для нее. Работать для нее. Умереть за нее. Невыносимо больше сидеть вот так и ничего не делать. Если бы можно было опять работать и работать, — прибавил он менее лирично, но все с тем же энтузиазмом. — Сейчас мне ясно, что в Великобритании так возросло сепаративное национальное чувство составляющих ее отдельных народностей, что скоро она, кажется, станет только чисто географическим понятием. Я не уверен, будет ли страна всегда хорошо ощущать биение великого сердца метрополии. И не знаю, пробудится ли Англия снова.
— Да, вы правы, — согласилась леди Чедлей. — А вы хотели бы стать тем, кто ее пробудит?
— Трудно сказать! Это — мечта! Но если бы Англия снова могла пробудиться — как было бы удивительно и прекрасно!
— На мой взгляд, нет мечты, более достойной осуществления.
— Вы верите в нее? — спросил Поль. — Я думаю…
Полковник Уинвуд, радушно переходивший от одной группы гостей к другой в большой гостиной, где уже было расставлено несколько столов для бриджа, незаметно приблизился. Леди Чедлей, смеясь, прогнала его взглядом. Любопытные мнения Поля, как и вообще резко выражаемые настроения современной молодежи, интересовали и забавляли ее.