– Слышал? – дурашливо подтолкнула меня плечом тетя Шура. – Не зря говорят, что устами младенца глаголет истина. Вот смотри, – не выпуская моей руки, подвела к большому, во всю дверь, зеркалу в шкафу. – Видишь?
И стала мне говорить, какие у меня редкостные волосы, какие выразительные глаза, красивый рот и мужественный подбородок. А что ростом я невелик, тоже не беда – мало ли было великих людей, не отличавшихся гренадерским ростом, тот же Наполеон или Ленин. Но я еще обязательно подтянусь, потому что похож на отца, а отец у меня хорошего роста, от генов никуда не денешься. Просто одни, мальчики особенно, раньше начинают расти, другие позже. Вот в ее десятом классе есть один парень-дылда, в сборной по баскетболу играет, так он еще год назад в самом хвосте плелся. Надо только очень хотеть и очень верить, тогда все получится. А если я сам буду считать себя ущербным, то таким и останусь…
Я стоял рядом с ней, глядел в зеркало на себя, на нее, и вдруг заметил, что уж если кто красивый, так это она, тетя Шура. Раньше как-то не обращал внимания. На индийскую киноактрису похожа. И пожалел, что она выпустила мою руку. Без ее ладони моей неожиданно холодно стало, неуютно. Вспомнил, как она в кухне прижала меня к себе, как почувствовал на миг мягкую упругость ее груди – и горячо вдруг стало. И стыдно. А еще испугался, что она, такая умная и проницательная, догадается, отчего это я краской залился…
И с того дня приключилось со мной что-то непонятное. Дождаться не мог вечера, когда надо заниматься с ней. Нет, никаких планов, конечно же, я не вынашивал, смешно было даже подумать об этом, но хотелось видеть ее, слышать ее голос, близко находиться. Сложность только была в том, что так же тянуло меня побыть с ней, как и опасался делать это. Страшило, что выдам себя. А уж на грудь ее и вовсе старался не глядеть, чтобы дышать мог ровно. И что удивительно – с Ниной мне здорово полегчало. Нет, не разлюбил ее, просто перестал психовать. И не бегал уже к ее дому, чтобы «случайно» встретиться. Иного выхода повидаться с Ниной не в классе у меня не было: жили мы с ней по разные стороны от школы, домой рядышком не пойдешь. Да и шансов не было наедине с ней оказаться: она если не с кем-то из девчонок, то какой-нибудь парень увяжется или сразу несколько. А где-то через неделю – раньше так не фартило – встретил ее на почте, куда мама меня купить конверт отправила. И проводил ее потом до самого дома, и разговаривала она со мной хорошо, не выпендривалась. А я вдруг поймал себя на том, что мало заикаюсь и не подыскиваю каждое слово, не зажимаюсь. Но самое немыслимое поджидало меня, когда мы расставались с ней. Произнесла она слова вроде бы никакие, обыкновенные, но для меня много значившие: