Но в это утро чувствовалась в движениях дворников особая старательность. Да и белые фартуки на всех были удивительно чистые. А бляхи с номерами блестели как новые.
В штабе всем было не до меня. Офицеры носились по лестницам как наскипидаренные, а из больших кабинетов раздавались рыки на три тона громче, чем обычно.
Пока я болел, в городе объявили большой кипеш. Приехал сам премьер-министр и канцлер империи герцог Лоефорт с большой свитой генералов и чиновников. А сама столица королевства была выбрана для съезда наиболее авторитетных промышленников со всей империи. Решали вопрос о переходе частной промышленности на военные рельсы в связи с затягиванием сроков войны.
Местом сходняка высших сфер определили наш оперный театр как имеющий самый вместительный зал в стране.
От нашего штаба присутствовало начальство артиллеристов и инженеров. Ну и какие-то еще тыловики с руководством железнодорожных компаний «на вере».
Генерал Штур с собой на это мероприятие взял своего адъютанта, а Вахрумка меня, для чего они нацепили и мне серебряный аксельбант, типа я тоже временно если не адъютант, то ординарец. Штур сказал, что иначе меня даже в фойе театра не пустят.
— А ты нужен будешь нам в качестве курьера. Вдруг что понадобится срочное и неожиданное, кто их знает? Высшее начальство непостижимо, как демоны. — И он нервно пригладил свой седой ежик на черепе.
Оперный театр, в котором я оказался в первый раз, поражал изысканной лепниной потолков, колоннами из поделочного камня, как в московском метро, большими газовыми люстрами с хрустальными подвесками и расписными плафонами. На стенах в золоченых багетах висели в ряд портреты балетных этуалей прошлых времен в полный рост, прославивших королевство. В эпоху длинных юбок балет, наверное, единственное приличное место, где можно полюбоваться на женские ножки и при этом остаться в рамках общественной морали. Но, несмотря на окружающий дворцовый антураж и служителей в бархатных ливреях под цвет кресел, театр выглядел как штаб политической партии в последнюю неделю перед выборами в Государственную думу. Разве что для полного сходства не хватало смазливых девочек-волонтерш в мини-юбках, беспорядочно порскающих с прижатыми к груди бумагами.
Настоящих адъютантов оставили в буфете, а нас, ординарцев, посадили на втором этаже в коридоре, как сенных мальчиков, — ожидать указаний.
Двери в зал на первом этаже закрыли и поставили часовых, а на втором оставили распахнутыми для вентиляции. А часовых поставили на лестнице. Так что нам в коридорчике все происходящее на съезде было хорошо слышно — акустика в театре была феноменальной. Так я и воспринимал все это, как радиопостановку.