Нахальный дворянский вертопрах принял картинную позу, рисуясь, и пафосно заявил под протокол:
— Фельдфебель, вы полностью изобличены в пособничестве врагу. Запираться бесполезно. Я обладаю неопровержимыми свидетельскими показаниями, достаточными для того, чтобы военно-полевой суд назначил вам расстрел в качестве меры наказания. Так что лучше бы вам сотрудничать со следствием, тогда, может быть, наше заступничество смирит гнев судей, и вы отделаетесь всего лишь пожизненной каторгой.
Какое счастье, что доктор мне руку отвязал. Как бы я тогда смог рукоплескать одной ладонью?
— Браво, браво, лейтенант, брависсимо! — Лицо мое, наверное, лучилось от удовольствия. — Вам бы на подмостки, в Королевскую оперу, большую карьеру бы сделали. А здесь вы просто хороните свой замечательный талант лицедея. Осмелюсь только поинтересоваться: а кто именно эти ваши лжесвидетели?
— Да ваши же подельники, фельдфебель, братья Пшеки. Они очень обижены на вас за то, что вы подло убили их старшего брата. Они с вами так не договаривались. И мать их припомнила, как вы появлялись у них на хуторе, деньги привозили. Так что у меня против вас целых три свидетеля. Для суда достаточно.
Ну что они меня постоянно смешат? Это просто пародия какая-то. Не допрос ведут, а петросянят.
— Что я сказал такого смешного? Тут вам плакать впору, — взвизгнул лейтенант. — Ваш же сослуживец нашел при обыске на хуторе деньги, которые вы им заплатили. Пятьдесят золотых — гигантская сумма для крестьян.
— Откуда у меня такие деньги?
— Откуда? — Лейтенант в предвкушении потер руки. — Оттуда же, откуда и остальные, — от восточного царя!
И обличительно ткнул в меня пальцем. Театрально так, с выносом руки.
— Прям так царские червонцы? — удивился я.
— Нет, наши имперские золотые кройцеры. Вы врага за дурака не держите.
— Потрясающе интересно. Вы беллетристику писать не пробовали? Могли бы иметь успех, лейтенант. Только вот дело в том, что таких денег у меня никогда не было. Самая большая сумма, которую я когда-либо держал в руках, — это королевская премия в двадцать пять золотых.
— Вот тут вы и попались, фельдфебель, — торжествовал контрик. — Кто в тот день с утра открыл счет в «Обществе взаимного кредита» города Будвиц и положил на него четыре тысячи сто двадцать пять золотых кройцеров?
— Не знаю. Я никогда не был в этом банке. Я вообще банкам не доверяю.
— Однако — первое: счет открыт на ваше имя, — лейтенант загнул палец на левой руке. — На имя Саввы Кобчика. Скажите, много вообще в Будвице Кобчиков? Молчите? Второе: открыт этот счет был в день инцидента на дороге примерно в одиннадцать часов утра. Третье. Вот здесь на плане города вы сами своей рукой проложили маршрут по Старому бульвару от винного погребка до гастрономической лавки как раз мимо этого самого «Общества взаимного кредита».