Да я и сам не мог наговориться после месяца добровольной исихии, когда я, зажав собственное естество в тиски, изображал недалекого молчаливого горца, поскольку жутко боялся проколоться на оговорках. Потому и не сходился я коротко ни с кем из сослуживцев. Что толку, когда мы вместе только на один месяц? А тут свои люди, не только знающие меня как облупленного, но также знающие, кто я и откуда. Но при всем при том принимающие меня как родного. Как это здорово — иметь семью. Хотя бы приемную.
Наедине с Эликой удалось побыть только на карусели, которую крутили на ярмарочной площади через блок три стирха. И разговор наш начался, как у баб водится, с упреков. О том, что я такой подлый, соблазнил невинную девушку и бросил ее, удрав в армию. Вот так вот. Ни больше ни меньше. Пришлось наобещать ей, что я обязательно к ней вернусь, как отслужу. При этом про себя подумал, что три года — срок долгий. Там или шах, или ишак…
— Смотри не обмани… А я тебя обязательно дождусь, — в свою очередь пообещала она.
— С чего ты решила, что я тебя должен обмануть?
— Кто вас знает… — тихо проговорила девушка.
— Кого нас? Не понял?
Элика немного помолчала, а потом, на что-то решившись, выпалила:
— Вас. Пришельцев из тех миров, в которые от нас ушли наши боги, — выпалила она.
Отсидеться в тылу на какой-либо важной стратегической стройке мне не выпало. Нас все-таки отправили на войну.
После того как империя, потеснив южных соседей, все же вышла к так вожделенному теплому морю, причем в месте, удобном для строительства крупного порта, ей войну объявила Винетия — юго-западный сосед по горному массиву. Не понравилось тамошнему герцогу, что империя может в южных морях иметь свой собственный флот. А попросту испугались винеты конкурентов на своих традиционных торговых путях.
Вот нас и бросили на пограничный горный перевал.
Следующий после увольнения день ознаменовался массовым приездом «покупателей». В традиционные горные стрелки, стройбат и службу военных сообщений отобрали тех грамотных, кто знал общеимперский язык. Судя по цветам обшлагов выданных нам мундиров, такое решение по нам было принято заранее, кроме железнодорожников, которым только сейчас выдали на кепи серебряное вагонное колесо с крылышками и молниями.
Горным стрелкам их новый белобрысый фельдфебель дал полчаса на сборы, и вскоре счастливчики радостно утóпали за ним в раскрытые ворота. Сборный пункт всем уже порядком надоел, если честно. Скучно тут после лагерей.
Шибко грамотных оставили в городе еще на полгода изучать телеграф. Ходил завистливый слух, что после этой учебки они сразу выйдут унтер-офицерами и служить будут, как белые люди, на станциях железной дороги. С буфетом. Вот говорила мама мне: учи общеимперский… как бы заранее знать…