— Да, — Громов обвел взглядом обстановку в комнате.
— Все они находились в страшном беспорядке, хотя с вечера они находились на своих местах. Я спросил у Бориса Ивановича об этом. Он ответил, что искал одну статуэтку, привезенную им из Саудовской Аравии.
— И что это была за статуэтка?
— По его словам, это был какой-то бог, не то Кафу, не то Калфу, я не помню, не все ли равно. Важно то, что ни Борис Иванович, ни его жена не смогли отыскать этой статуэтки. Я спросил у Людмилы Федоровны, а была ли она вообще? Она не смогла дать ответ. Она не помнила, чтобы ее муж что-либо привозил из последней командировки.
— Каково состояние Бориса Ивановича теперь? Я должен с ним поговорить.
— Понимаю. Как его подчиненный и друг вы обязаны это сделать, но … боюсь, что вам это не удастся.
— Почему?
— Пойдемте, сами все увидите, — продолжил доктор Черемных.
На втором этаже, у самого кабинета, доктор остановился.
— Вы зайдете один, я буду снаружи, — сказал доктор шепотом. — Я не сказал вам главного, хотел, чтобы вы убедились сами, я вызвал машину … Бориса Ивановича нужно госпитализировать, там он будет под моим контролем. Это будет безопасно, боюсь, что в таком состоянии он может причинить себе вред.
— Как вы назовете это поведение?
— Я еще не определил. Ну, идите, я буду ждать здесь.
Громов, не сводя взгляда с доктора, открыл дверь и вошел.
Борис Иванович сидел у окна в своем кресле. На первый взгляд все казалось нормальным. Борис Иванович частенько проводил время в кабинете, сидя в мягком кожаном кресле. Но что-то Громову показалось не так. Что, он пока не понял.
— Здравия желаю, Борис Иванович, — громко и приветливо сказал Громов.
Ответа не последовало. Борис Иванович по-прежнему сидел, молча, не шелохнувшись. Громов подошел ближе, и только теперь он заметил то, что не увидел с порога. Во взгляде Бориса Ивановича было что-то зловещее. Лицо было бледным, почти мертвецким, верхняя губа чуть приподнята, виднелись зубы. Выражение лица напоминало злобный оскал дикого животного. Но больше всего Громова поразили глаза. Во взгляде, направленном вверх, виднелось безумие, пересекающееся со страхом. Пальцы рук сильно сжимали мягкие подлокотники кресла.
— Доктор Черемных! — крикнул Громов в смятении.
— Дверь распахнулась, и в комнату влетел доктор. Он подошел в Громову, затем подбежал к Борису Ивановичу, схватил его за руку и начал измерять пульс.
— Он давно в таком состоянии? — спросил Громов.
— Да что вы, конечно, нет, — с волнением в голосе сказал доктор. — Когда я оставил его здесь, он спокойно сидел и почти сонными глазами смотрел вниз. Он не реагировал на слова, поэтому мне и пришлось вызвать машину из госпиталя. Но теперь, похоже, его здоровье находится под большей угрозой, чем я предполагал. Пульс слегка завышен, а вот тело …