Утром в конце ноября 1903 года, в окрестностях Александровского поста, через лес двигались три фигуры. Впереди шел коренастый ладный мужчина, одетый на манер охотников из коренных жителей острова – в теплую тюленью парку, меховые штаны и унты. Судя по уверенным движениям и привычному спокойствию, с которым он держался в неприветливой мерзлой сахалинской тайге, его можно было принять за туземца-гиляка, возвращавшегося с охотничьего промысла, но двухнедельная русая борода и зоркие зеленые глаза, сверкавшие из-под капюшона, выдавали в путнике пришельца с материка.
Его спутники – худая, с отросшим коротким ежиком на голове, большеглазая женщина и ребенок, по виду японец, наряженный в слишком просторный, явно с чужого плеча, айнский традиционный костюм, – осторожно пробирались следом.
Путники оставили в стороне свежепроложенную широкую и удобную дорогу и спускались в Александровскую долину по едва приметной, присыпанной снегом охотничьей тропе, известной лишь сахалинским аборигенам да еще, может, паре зверобоев из Дуйки и Александровска. Тропа петляла по густому хвойному лесу, огибая трясины и овраги, частенько приходилось перелезать через повалившиеся во время осенних бурь вековые стволы или продираться сквозь облепленный снегом кустарник.
Георгий спустился вниз по покатому склону очередного оврага, чертыхнулся, отряхнул снег со штанов и, откинув капюшон, тревожно всмотрелся в даль. Оболонская и мальчик осторожно спустились следом и встали рядом, в молчании вглядываясь в открывшуюся перспективу. Впереди, зажатая между непролазными хвойными лесами, расстилалась Александровская долина. Несколько десятков лет назад здесь было такое же гиблое болото, заваленное буреломом, но упорный труд каторжных, годами осушавших трясину, корчевавших деревья, прокладывавших дороги и строивших дома, сделал свое дело, и теперь долину занимали широкие, присыпанные снегом поля и луга, змеился серой лентой Александровский тракт, а сам город уютно пускал белесые дымки из труб и изо всех сил старался походить на заурядное российское поселение.
Родин хмурился. Все-таки он был натурой прагматичной и вот так вот запросто поверить в божественное зачатие, преодоление детской ручонкой вооруженных бандитов и, главное, в предсказание будущего не мог. Но как бы оно ни было, нужно было следовать указаниям мальчика, другого пути он не видел. Ребенок, будто прочитав его мысли, уцепился рукой за меховую штанину и посмотрел на Родина снизу вверх внимательными серьезными глазами. Георгий невольно улыбнулся и потрепал мальчонку по жестким черным волосам.