– Не бойся, маленький, скажешь ты свое пророчество. Теперь уж назад не повернем. – Родин вздохнул и переглянулся с Асей, та кивнула в знак готовности продолжить путь. – Залезай мне на спину, перенесу тебя через овраг, там снег глубокий – завязнешь.
Мальчик радостно закивал и ловко вскарабкался на широкую спину своего нежданно обретенного русского отца. Родин тронулся под горку бодрой рысью, похрустывая снежком, и японский пророк, сын микадо и богини, носитель великой миссии, вдруг превратился в того, кем он на самом деле и был – в маленького мальчишку, которому до смерти хочется веселиться и играть, получить то, что доступно любому другому ребенку, и то, что было так безжалостно отнято у него, – беззаботное детство. Мальчик заулыбался, потом рассмеялся звонким заливистым смехом, а после и вовсе забрыкал ногами, на манер всадника пришпоривая пятками бока своей «лошадки». Но уже через пару секунд он замер, будто вспомнив о грузе ответственности, лежавшем на его узеньких плечах, погрустнел и стал держаться ровно и спокойно, как и подобает сыну императора.
Вскоре лес остался за спиной, и троица двинулась по узкой тропке вдоль заснеженного поля, заходя околицей, через слободку. Теперь до города оставалось всего ничего. Мальчик, чувствуя приближение своей цели, бодрее зашагал вперед, и Родин с Оболонской, глядя ему вслед, вели тревожный разговор.
– Ты веришь в это пророчество? В каторжника, предсказание, все эти чудеса? – Ася внимательно вглядывалась в глаза своего спутника. Родин угрюмо помотал головой. – А убийца? Тот, кто покушение готовит, он верит?
– Нет. Вряд ли. – Георгий обеспокоенно посмотрел на мальчика. – Но уж поджидает он нас наверняка. Стоп. Что это? Ты слышишь? – Он остановился и откинул капюшон. Издалека, откуда-то со стороны двухэтажных домиков, составлявших центральную, зажиточную часть Александровска, доносились тонкое звяканье колокольчиков и глухой стук барабанов, складывавшиеся в причудливую мелодию.
Родин и Оболонская обменялись взглядами и ускорили шаг. Через пару минут они поднялись на холм, с которого можно было рассмотреть центральную часть города. Георгий глянул в сторону центральной площади и присвистнул от неожиданности. Главная площадь города выглядела совсем уж необычно, окрестные улицы и дома были украшены разноцветными флажками и лентами, светились разноцветными огоньками бумажные фонарики, а на дощатой мостовой в окружении толпы зевак выступал небольшой оркестр из японцев, одетых в праздничные национальные костюмы.
Часть музыкантов били в огромные барабаны, вызывая тот самый глухой рокот, привлекший внимание путников. Похоже, затевался большой праздник, собравший на площади не только добрую половину досужих жителей города, но и множество гостей из японской общины, выделявшихся из серо-коричневой толпы яркими пятнами разноцветных кимоно. Такого поворота Родин точно не ожидал, он замер в напряженном раздумье. Неужели Русский клуб и вправду все это так ловко подстроил? Ай да Борис! Он обернулся к Асеньке, также изумленно уставившейся вниз, на этот странный праздник, на фоне унылого сахалинского пейзажа смотревшийся невероятно.