– Но это же немыслимо! – воскликнул Родин. – Неужто никто не возмутился, никто не заступился за женщин?
– О чем вы говорите! Им самим этого не надо было! Ведь тут наши пароходные распутницы королевами себя почувствовали – как же, на каждую бабу по пять кандидатов, один другого краше. Даром что весь наряд его собран по соседям, который он, придя домой, начнет возвращать: шапку Федоту, сапоги Нафаньке, фуражку Степану. Сам же босяком останется. Они, королевы, этого еще не знают и только радуются, что к ним наконец-то по-человечески, с лаской. Редко кто без «жениха» остается и еще реже от них отказываются по доброй воле. Я отказалась сразу, говорю, дайте мне любую работу, только не в «домообзаводство». Так и стала швеей… Но, как я уже говорила, в тюрьме барынь не жалуют. Матерые каторжанки воруют мою еду, надзиратели руки распускают, и с каждым днем все хуже и хуже. Боюсь, однажды они соберутся толпой и тогда уж не отобьюсь… В общем, решилась я пойти в сожительницы, но и здесь меня ждали новые неудачи – мужики тоже барыню не хотят. Им нужна баба ширококостная, выносливая, ядреная. А на меня смотрят и сразу нос воротят, думают, белоручка или чахоточная. Иные уже прослышали, что я за убийство мужа на каторгу пошла, и боятся связываться, а к лютым ворам я и сама не хочу – с ними хуже, чем в тюрьме, будет. Правда, была у меня договоренность с политическим, Вадимом Казачковым, но… Знаете, он вроде ничего, спокойный, рассудительный. Но ближе подойдешь, и как будто студеным ветром повеет. Я когда в глаза ему смотрю, мне кажется, что у него там тухлые рыбы плавают. От таких людей всегда подвоха ждешь. С вами такого никогда не было… – Оболонская опустила глаза и, помолчав, прошептала: – Что я теперь такое, Георгий? Что от меня осталось?.. Умоляю, – выпалила она и обхватила его руки своими: – Возьмите меня к себе в сожительницы! Я знаю, вы интеллигентный, хороший человек, вы меня не обидите. Я вас как увидела в тот вечер, у меня все внутри перевернулось! Понимаю, что от Асеньки, которую вы знали, ничего не осталось более, но возьмите меня как хозяйку – готовить, стирать, полы мыть. Да и все прочее – тоже смогу. Прошу вас!
– Ася, Ася, ну что ты… – Родин был поражен жуткими историями о быте каторжанок и всей душой желал помочь, но, как честный человек, не мог обманывать несчастную забитую женщину. – Как же я тебя возьму? У меня ведь уже есть хозяйка – Марфа. Да и сам я здесь ненадолго совсем. Найду пропавшего мальчишку – и домой, в Старокузнецк. У меня там работа, вся жизнь, невеста, в конце концов.