— А, — понимающе кивает она, — тут ты верно подметил, внучок. У вас там, поди, и не знают, как выглядит-то ткацкий станок.
— Ну, я на картинке видел… — порывшись в памяти, ответил я.
— На картинке, — ворчит бабулька и неодобрительно покачивает головой.
Я же у нее вновь спрашиваю:
— Так как, возьметесь? И за сколько? Я не обижу.
Она что-то прикинула в голове, осмотрела меня профессиональным взглядом и ответила:
— Извиняй, милок, но никак не меньше чем за пять тысяч за каждый костюм. И нужно будет дней семь.
Я покивал.
— Согласен. Мне пока торопиться некуда. — И уточнил: — Тогда не подскажете, где у вас тут гостиница? Остановлюсь там.
— Так нет ее, — пожала плечами бабулька, — и не было никогда. К нам и не приезжает никто. Ты первый за десяток лет и будешь. Дальше вокзала и не проходит никто. Из паровозов лишь на миг выскакивают, да потом опять дальше катят.
И она указала на уходящий поезд, на котором я и приехал.
— Понятно, а как же тогда быть?
Вообще-то вопрос я адресовал себе, но бабуля услышала.
— Если хочешь, можешь остановиться у меня. Возьму не много.
— Конечно, — я согласно закивал головой, — буду рад, так будет даже лучше. Только не помешаю?
— Да кому ты там помешаешь? Хотя… — она вновь осмотрела меня. — Если внучку мою обидишь — прокляну.
— Не обижу, — коротко ответил я, вспомнив о Лере.
Не знаю, но почему-то я сразу поверил в то, что бабулька и правда может проклясть. Уж если я верил сказке о портале в другой мир, то почему не мог бы встретить на своем пути старенькую бабку-ведьму с маленькой внучкой?
— Ну, тогда пойдем, милок, — сказала она, — тут недалеко. Да и поездов уже сегодня не будет.
Она споро собрала свой нехитрый скарб. Я же взял свою дорожную сумку, в которой у меня не было ничего, кроме оружия, пары полотенец, набора для умывания и бритья, зубной щетки, нескольких футболок, куртки, кофты и еще одной пары обуви. Хотя нет. Кое-что там все-таки имелось…
За несколько дней до этого. Пригород крупного города
— Слышь, Ржавый, а ты уверен, что у этого задохлика должны быть бабки?
— Сам видел, как он пачкой тряс, когда в кафешке расплачивался. Денег — стопарь! Нам хватит.
— Тихо, придурки, вон он идет, — говорит третий, до сих пор молчавший и стоящий на стреме.
По улице им на встречу неторопливо идет молодой парень лет двадцати. Темная простая куртка, джинсы. Лица не видать. Соломенного цвета растрепанные волосы. На плече сумка. Вот он подходит к повороту, за которым и притаились гопники.
— Слышь, пацан, закурить есть? — Старая, но избитая фраза, с которой обычно все и начинается.