Проснулась я, как ни странно, из-за ощущения надгробной плиты на себе любимой… Первые три минуты, честно говоря, было как минимум страшно и непонятно, что же такого экстраординарного произошло, раз Майю Пшеничкину заживо похоронили, но потом, проморгавшись, прозевавшись и растолкав храпящий организм, всё-таки определила, что это Бернардо, гад такой, помимо того, что закинул на меня руки-ноги, так ещё и голову на плечо угмоздил! Вот тут моих тараканов и накрыло медным тазом, как любит выражаться знаменитая секретарша Эллочка. Поднатужившись, спихнула младшего де Лаберо на пол (не поверите, но я ему даже подушку от широты души пожаловала!..), и провокационно развалилась на честно отвоёванном диване, с головой замотавшись в одеяло. Мысленно пожелав себе счастливого свидания с Морфеем, закрыла глаза, моментально уносясь на волнах благодушно подступившего сна.
Наступивший обед встретил меня хриплым голосом какого-то постороннего мужика в квартире, который, видимо, решил на добровольных началах подработать «звонкоголосым» будильником…
— Майя, вставай, я есть хочу, — канючило это чудо в семейных «растоптанных» трусах, раскрашенных в кокетливый розовый горошек.
Глаза лихорадочно рыскали по сторонам в поисках тяжёлого предмета в непосредственной близости, например, вон той чудесной настольной лампы весом под пять кило. Ибо память настойчиво сообщала, что этого худощаво-мускулистого мужчину, с чёрными загадочными полосами на лбу, шикарнейшим бланшем под глазом и кустисто-белой бородой мы знать — не знаем! Следовательно, нужно срочно что-то делать пока квартиру не обчистили, а меня не обесчестили…
— Пшеничкина, хватит тупо глазами моргать, — переорав громкое бурчание желудка, нагло сообщил незнакомец, — я тебе за что золотые плачу?
— За что, а главное когда? — включился внутренний экономист (читай: жмот, скряга и забитый расчётливыми таракашками транжира).
— За кров над головой и комплексный обед, включающий первое-второе блюда, и компот, причём три раза в день! — отбрил бородач, нервно всплеснув руками.
Ещё раз посверлив наглого оккупанта неприветливым взглядом, сдвинула брови к переносице, старательно напрягая ресурсы, отвечающие за логическое мышление. Натужные труды всё же возымели нужный результат: неожиданно вернулась из загула память, и меня понесло по «кочкам», что карету по бездорожью:
— Бернардо, какого лешего ты прицепил себе на лицо бороду?! Меня чуть кондрашка не хватила…
— Это пена для бритья, — не обращая внимания на мою зарождающуюся истерику, спокойно возвестил парень, осторожно дотрагиваясь до своего подбородка.